Нил и египетская цивилизация

Изображения, которые мы встречаем на мостовых ЭльАмарны и на утвари Тутанхамона, также свидетельствуют о значительном техническом прогрессе. Художник уже не удовлетворяется скучными, безрадостными цветами, лишенными глубины и сочности. Он пытается «углубить» рисунок, при помощи теней передает рельеф и начинает постигать игру света (илл. 32). Главное в рисунке уже не мысленное восприятие натуры, а отражение зримой реальности. Художник заботится о точной передаче особенностей человеческой фигуры, прорисовке рук и ног. Небрежность, свойственная прежней технике, уходит. Наконец, фрески этого периода демонстрируют желания художников учесть перспективу, а также сгруппировать людей и предметы.

Реалистичные произведения Эль-Амарны дышат чистой, здоровой радостью, но в погребальных сценах, изображенных в гробницах, безмятежность уступает место глубокому горю. Художник не страшится изображать охваченного скорбью царя перед телом его дочери. Человеческие страдания, как и радость, служат источником подлинного вдохновения.

Рис. 80. Поместье Фиванского периода

Примечательно, что освобождение искусства от условностей и канонов положило начало формированию новой традиции. Облик болезненного царя был довольно специфичным: выступающий затылок, изнуренное лицо, висящий живот, округлые бедра – все эти черты отчетливо видны даже под складчатой одеждой из прозрачного материала.

Придворные старались подражать царю, рабски копируя его внешний облик, а художники стремились перенести все это в свои произведения. Подобное проявление стадного чувства несколько портит впечатление от стиля Эль-Амарны.

Качание политического маятника также оказало сильное влияние на искусство, однако отнюдь не сразу. Восстановление власти Амона привело к запустению мастерских ЭльАмарны. Придворные художники и скульпторы вернулись в Фивы. Здесь они вынуждены были вернуться к прежним сюжетам – монотонному изображению богов в статуях и рельефах, а также культовых обрядов. Художники сдались не сразу, на протяжении нескольких поколений они до некоторой степени сохраняли независимость вкуса, верность природе и точность рисунка. Ко времени воцарения Рамсеса II Ренессанс Эль-Амарны вновь стал источником вдохновения, в этот период были созданы последние шедевры египетского официального искусства. Статуя великого фараона Рис. 80. Поместье Фиванского периода изображает его со склоненной головой, словно монарх прислушивается к мольбам своих подданных (илл. 37). Эта поза совершенно отличается от невозмутимой статичности мемфисских царей (илл. 5), более того, она несет в себе черты некоего монархического социализма, при котором царь являлся соратником своих подданных. После XXI династии появляются многочисленные статуи верховных жрецов Амона, холодные и сдержанные (илл. 53), а также реалистичные, энергичные изображения эфиопских царей и военачальников (илл. 54). Саисское Возрождение пыталось вернуть искусство к жизни, обращаясь за вдохновением к мемфисским шедеврам, но рабская приверженность прошлому препятствовала развитию оригинального стиля. Скульптура пришла в упадок, как и власть фараонов. Наступило время промышленного искусства. Налаживалось массовое производство небольших предметов. Художники находили развлечение в преодолении технических трудностей и старались компенсировать отсутствие гениальности талантом. Вдохновение покидает распадающуюся религию и перестает сопротивляться влияниям извне – азиатскому и греческому. Одновременно с истощением жизненных сил страны египетское искусство утрачивает свой стиль и индивидуальность.

II. Наука

То, что мы называем наукой, являлось для египтян частью богооткровений или «божественных слов», которыми боги, и в особенности Тот (Гермес), делились с людьми.

Греки считали, что медицина, химия, геометрия и «точные науки» в целом зародились именно в Египте. Не следует, однако, принимать на веру подобные претензии на первородство. Вне всякого сомнения, именно египетские жрецы, гордившиеся своей древней страной, к вящей славе своих богов, сами распространяли подобные слухи за пределы Египта. Конечно, огромные плотины и ирригационные сооружения, пирамиды и обелиски, монолитные статуи и планировка храмов свидетельствуют о том, что уже в глубокой древности египтяне погрузились в решение практических задач математики и геометрии. Работа с металлом, производство керамики, цветного стекла и эмали открыли им физические и химические свойства материалов. Мумификация и вскрытие тел дали некоторые представления об анатомии и патологии. Тем не менее можно с уверенностью сказать, что, какими бы специалистами ни были египтяне в прикладных науках и как бы искусно ни решали они технические проблемы[359], теоретические науки, по существу, не были сферой их деятельности.