Нильс

— Шеф! От имени коллектива музея… Нет, от имени французской науки я решительно протестую против действий военных. Они подвергли опасности важный объект культурного значения, каким является замок Этлан, а также наши жизни! Поэтому я решительно требую…

Зашелестела извлеченная из сумочки бумага, как успел заметить бывший учитель, с печатью и подписями.

— Мсье Леконт! Мсье Леконт!..

Подбежавший невысокого роста солдатик резво затормозил, обдав всех свежей грязью. Выпрямился, поймал ртом воздух.

— Господин капитан велел передать, что из Клошмерля вышла толпа, человек сто или даже больше. К нам идут! У них, кажется, и ружья имеются…

Анри Леконт взглянул в серое небо, где с самого утра кружила птичья стая. «Там, на мертвых равнинах, где свищут ветра, Где вращаются в долгой ночи флюгера…»

Убежать бы! Так не убежишь.

* * *

Шляпу он бросил прямо на одеяло, вслед полетело пальто. Анри Леконт упал на стул, пригладил спутавшиеся волосы.

— Где-то там, в углу стоит бутылка. Стаканы на столе… Мне полный, себе по желанию. Пожалуйста!

Мари-Жаклин, быстро кивнув, занялась делом. Звякнуло, затем забулькало.

— Держите, шеф. У вас я еще не бывала…

Выпили, выдохнули.

— Еще! Мне половину.

— Мы сейчас с вами на ты или на вы? — задумалась помощница, разливая красное по стаканам. — Наверное, все же на вы, в вашей комнате никакого интима. И вообще, шеф, вы очень скучный человек. Я вам это говорила?

Вернулись из Клошмерля. Намечавшееся побоище постепенно переросло в обычную перепалку, а затем вперед выступили мэр и три почтенного вида ветерана, надевшие по этому случаю все свои медали. Местных тоже можно понять, многие из них хорошо помнили Великую войну, когда на городок падали снаряды немецких гаубиц. А недавно прокатился слух, что военное министерство проводит в замке испытания нового оружия. Луч с верхней площадки Речной Анны виден издалека. Ночная стрельба стала последней каплей.

Коменданта Гарнье слушать не стали. Военным веры нет! В переговоры хотел вступить дядя, но бывший учитель решил, что справится сам. Педагогический опыт не пропьешь. Типичный случай из учебника, класс испугался завтрашней контрольной, принялся шуметь, кто-то бросил ранец в окно…

Ветераны честным фронтовым словом гарантировали безопасность делегатов. Леконт решил ехать сам, но в последний момент в авто впорхнула Мари-Жаклин с блокнотом наперевес.

Когда вернулись, уже начинало темнеть. Бродившая по двору мадам директор достала бумагу с печатью, но, поглядев на Леконта, поспешила исчезнуть.

* * *

— Вы хороший педагог, — задумчиво молвила Мари-Жаклин, макая губы в вино. — Даже не думала, что удастся усмирить этих вандейцев. Когда вы ушли, у мадам Жубер стало совсем тоскливо. Я, как вы помните, закончила раньше, но подруги рассказали. Мы с ними так и не поняли, почему мадам Инесса вас бросила.

Анри Леконт предпочел промолчать. Он вдруг понял, что ему уже не больно. Гадко, мерзко, но жить все-таки можно.

— Тот поросенок, конечно, побогаче вас да еще виконт. Знаете, их так и стали величать — наши свинки. Оба розовенькие, пухленькие, довольные, хоть бантик повязывай. Не злитесь, шеф, я совершенно не боюсь. Внутри вас, конечно, прячется зверь, но я его быстро приручу.

Засмеялась, взяла со стола бутылку.

— Налить? Мне, пожалуй, хватит. Ну, что вы такой хмурый? Давайте развеселю. Помните, в моем классе была Роган-Померси, тоже, как и я, Мари. Она, кстати, действительно родственница Роганов, младшая ветвь.

Бывший учитель на миг задумался.

— На задней парте сидела и все время ходила в перчатках.

— Да! А почему? А потому что у нее левая рука покрыта шерстью. И когти, самые настоящие. Леконт, я сама видела!..

— Это к профессору Каррелю. Он этнограф, записывает мифы и предания. Фольклор современной французской школы…

Мари-Жаклин встала.

— Нет! Правда, правда! И еще у нее…

Дах! Да-дах! Д-дах! Дах!

За окном что-то блеснуло, дрогнули стекла. Анри Леконт встал, накинул не плечи пальто.

— И что я теперь в Клошмерле скажу?

Д-дах! Да-дах!

— А, все равно не поверят!

Взял шляпу, надел, слегка сдвинув за ухо.

— Леконт, не ходи! — Жаклин, подбежав, схватила за руку. — Ты без оружия, ты даже не солдат.

— Без оружия, — согласился он. — Но все равно, надо глянуть.

* * *

Последние выстрелы прогремели, когда он вышел в галерею. Стреляли возле въезда. Уже стемнело, но бывшему учителю почудилось, будто по двору пронеслась белесая тень. Мимо корпусов, к воротам… Нет ее!

Внизу кричали, кто-то, срыввая голос, пытался командовать, наконец, все стихло, однако ненадолго.

— Господин капитан, эксперт исчез! В очках который, биолог.

4

…Холодно, гадко, мерзко, есть охота, шнапсу бы глоток, еще и этот снег!

Бывший унтер-офицер Иоганн Фест, смахнув с лица ледяную крупу, отряхнул шляпу. Стареешь, ветеран? Подумаешь, снег! Да, мокрый, да, за ворот падает. Солдат должен что? Правильно, стойко переносить лишения и трудности. Обстрела нет? Англичане газ не пустили? В окоп не гонят, где вода по колено? Так радуйся жизни!

— По глотку, камрады, по глотку. Надо, чтобы всем хватило.

Кто жаловался, что шнапса нет? Бравые шуцманы уже что-то раздобыли.