Нимфа

— Ладно, запишите — из моего резерва... Три комна­ты... А вы, Ляховский, как вижу, большой дипломат. Вам бы в ООН работать. Глядишь, и порядок навели бы...

— Благодарю за комплимент, Станислав Иванович. Сердечное спасибо за ваше мудрое и принципиальное ре­шение проблемы человеческого счастья. Прошу не отка­зать в моей последней просьбе — прийти к нам на ново­селье.

— Если позволит время, непременно буду. Передайте мой привет Янине Воронкович.

Жорес с видом победителя покинул кабинет. Сражение за место под солнцем, а точнее — за крышу над головой было выиграно.

Когда он позвонил Янине на службу и с гордостью со­общил о решении председателя горсовета, у той словно язык отнялся.

— Почему ты молчишь? — удивился Жорес. — Недовольна?

— Что ты, что ты... Я... я от радости. — Голос ее преры­вался. — Уж и не знаю, что тебе сказать, как благодарить... Слезы сами текут...

— Успокойся! Зачем волноваться? Все хорошо, все идет по плану... Наконец-то будем иметь то, что заслу­жили...

— Спасибо, милый, за радостную новость. Даже не ве­рится в такое счастье...

— Чудачка, ведь я говорил, что добьюсь своего.

...Спустя два месяца они получили на проспекте новую квартиру: три большие комнаты с высокими потолками, просторная кухня, широкий коридор. Просто рай после крохотной комнатушки. Первое время квартира почти пу­стовала — нечего было ставить.

Начал Жорес со своего кабинета. За «одолженные» у Янины деньги купил раскладной диван, полированный письменный стол, приличный шкаф, несколько мягких стульев. С этого времени он жил у Янины постоянно, хотя койку в общежитии по-прежнему держал за собой. Если б кто спросил, зачем ему место в общежитии, он, пожалуй, не дал бы вразумительного ответа. Очевидно, человек не хотел рисковать. Стоит ли делать сальто на канате, не под­страховавшись сеткой?..

10

Без малого четыре года совместной жизни пролетели для Жореса и Янины почти незаметно. Прожили они их тихо-мирно, без каких-либо серьезных конфликтов. Жорес сумел навести во всем строгую экономию, хотел купить машину.

Янина всегда соглашалась с ним. Света же восприни­мала все по-своему и незаметно стала отдаляться не толь­ко от Жореса, но и от матери. Янина замечала эти переме­ны в девочке, но, видно, ничего не могла придумать, она была между двух огней: боялась и за Жореса, и за дочку. Но дочь, родная кровинка, считала мать, всегда поймет ее, с нею всегда можно поладить. Другое дело Жорес. Как его удержишь, если не лаской, не кротостью, не постоянным вниманием к мелочам, которые мужчины часто имеют при­вычку преувеличивать и считать едва ли не основою своего бытия? Да она и старше его без малого на десять лет. А это много, очень много. Как ни старайся, как ни следи за собою, все равно видно: он в самой силе, а она уже на­чинает отцветать, полнеет фигура, блекнет лицо, появляет­ся все больше морщин, седых волос. Годы неумолимы.

В то же время Янина с нескрываемой радостью замеча­ла, как ее Света, недавно еще такая угловатая и несклад­ная девчонка, становится привлекательной девушкой. Ино­гда у матери рождалось чувство страха: ведь умом Света еще ребенок. Сможет ли она совладать с незнакомыми ей чувствами, все более и более волновавшими молодую впе­чатлительную душу?

В последнее время Янина стала примечать перемену в отношениях дочери к Жоресу. До этого девчонка дичи­лась его, избегала лишних разговоров, хотя тот старался всячески проявлять к ней терпеливое внимание, даже неж­ность. Янина воспринимала это как обычную детскую рев­ность — вот явился в дом чужой человек и отнял у нее маму. Да и Жореса понять было нелегко. В его душу не заглянешь,— натура скрытная и подчас совершенно недо­ступная.

Мать видела: Света менялась и внешне и внутренне. Теперь дочь смотрела на Жореса не только как на челове­ка, отнявшего у нее самое дорогое существо на свете. Она уже, очевидно, видела в нем и симпатичного мужчину, ко­торому хотела понравиться, да только смутно представля­ла, как этого достичь. Девушка знала, что она привлека­тельна, что на нее заглядывается не один мальчишка в школе. Значит, должна нравиться и Жоресу, который по­мог им получить квартиру и который не так уж стар, как поначалу казалось...

Что-то подобное происходило и с Жоресом, который тоже заметил перемены, происшедшие в падчерице. До этого он смотрел на нее как на обиженное жизнью дитя, хотя мать изо всех сил старалась ни в чем ей не отказы­вать. Но время шло, и вот худая, неуклюжая девчонка стала писаной красавицей, от которой и в самом деле глаз нельзя было оторвать.

Бежали дни, недели, и Ляховский все острее чувство­вал, что Света перестает быть для него безразличной. Пы­тался убеждать себя: чушь, все пройдет. Даже смеялся в душе — весна виновата!.. Однако легче не становилось. Случались минуты, когда он страшился оставаться с нею наедине,— Янина нередко работала во вторую смену. А девушка, словно читая мысли Жореса, старалась ча­ще попадаться ему на глаза: то похвастается какой-либо безделушкой, то проскачет мимо на одной ноге, улыбнется: «Ну как, к лицу мне эта кофточка?»