Нимфы

– В свое время я плакал много. – Гюллен улыбнулся своим воспоминаниям. – Я и Тереза были женаты сорок лет. Мы по-настоящему любили друг друга и в печали, и в радости, мы клялись друг другу, что покинем этот свет вместе… Тереза никогда не умела держать своих обещаний. Тоска гораздо хуже смерти.

– Почему умерла ваша жена? – спросила Диди.

– Рак.

Диди подняла руку к глазам старого мужчины и заглянула в них. Она увидела долгую жизнь, большие радости и горькие разочарования. Самым сильным чувством в нем все же была грусть и усталость. Ничто больше не интересовало Гюллена. Мир не мог предложить ему ничего нового. Только вот это последнее приключение.

– Эрик сказал, что ты с сочувствием относишься к людям, – сказал Гюллен. – Поможешь старому человеку? Пришло время отправиться к Терезе.

Через полчаса Диди встала с постели и не спеша оделась. Она подумала, что больше никогда не наденет эту одежду. Девушка не то чтобы хотела забыть, просто не желала вспоминать об этом. Диди вернулась к Гюллену, натянула на него одеяло и прикрыла уже остекленевшие глаза.

– Всем что-то от меня нужно, – сказала Диди Роланду, который, кажется, слушал ее внимательно, как никто другой из живых. – Не только вам и Эрику.

Когда Диди произнесла слова вслух, она поняла – это неправда. Мысль озарила ее.

– Постойте. Есть один человек, кто желает только того, что хочется мне самой. И только к нему я не смею приблизиться. Проблема, кажется, неразрешима. Как вы думаете, Роланд?

Глава 76

Зал был очень хорошо знаком Эрику, но он никогда бы ему не надоел. Его роскошь и пафос говорили о могуществе денег. Посередине стоял огромный старый стол из дерева, его окружали массивные стулья, обтянутые кожей. Первым занял свое место Габриэль Корда, который, как и следовало, сидел во главе стола. Потом по очереди садились остальные сатиры. Эрик все же остался стоять. Он с нетерпением ждал того дня, когда сам мог бы занять главное место. Место, которое изначально принадлежало ему. Сейчас он не собирался унижаться до того, чтобы его допрашивали. Он выглядел спокойным, чего нельзя было сказать о Митчелле в его слишком блестящем костюме и слишком изысканном галстуке.

– Можешь начинать, – предложил Корда Эрику, выглядевшему так, будто только что провел вечер за игрой в баккара, и, расслабившись, расстегнул пуговицы на воротничке крахмальной рубашки, сшитой его личным портным. Эрик знал, что красивое поведение и внешний лоск были только маской. Корда – настоящий игрок.

– Я преследую нимфу, – коротко ответил Эрик.

– Это все? Ты не хочешь оправдать себя? В разговорах о тебе упоминают ересь.

Эрик отметил, как сидящие за столом кивнули. Ему нужно было обернуть все в свою пользу. Он засмеялся:

– Разве я нарушил закон? Скажите об этом прямо, а не сплетничайте у меня за спиной.

Другие сатиры стали страстно возражать, но Габриэль Корда, требуя тишины, поднял руку. В один миг все умолкли.

– Извини, правильно ли я расслышал? – Корда почти шипел. – Это мы сплетничаем у тебя за спиной?

– Союз сатиров трещит по швам – впервые за тысячелетия, – сказал Эрик. – Глупо полагать, будто нимфы этого не заметили. Они хотят нарушить границы, они бегут из племени. Кто в этом виноват?

– Многие считают, что ты, – заявил Корда.

– Я – один из вас. Нимфы пересказывают друг другу легенду о рыжей нимфе, которая выросла среди людей. – Эрик выдержал долгую паузу, чтобы все наверняка слышали его. – Задумайтесь. Эта нимфа выросла под защитой рода Тамми. Как такое возможно? Вы же уничтожили последних в Веланидии еще в XIV веке, никого не оставив в живых.

И Эрик, и Корда следили за недоумением сатиров. Эрик решил окончательно завладеть ситуацией.

– Я охочусь на рыжую нимфу. Я делаю это на благо всего присутствующего здесь общества.

– Ты все же не поймал юную нимфу, – презрительно сказал Корда. – Другое дело, если бы ты предоставил нам тело.

– Тогда бы у нимф появилась святая мученица и их сопротивление только усилилось бы, – возразил Эрик. – А как по-вашему, что будет, если я представлю нимфу из легенды как свою послушную супругу? Что быстрее уничтожит сопротивление?

Краем глаза Эрик заметил, как Митчелл беспомощно следил за одобрительным бормотанием других сатиров. Эрик прекрасно знал: Митчелл добивался именного стула на собрании конклава. Чтобы разозлить его еще больше, Эрик выдвинул свой стул и сел, демонстрируя, что он был его и только его. Другие сатиры принялись аплодировать, и после обсуждения пары обычных моментов собрание закончилось.

Эрик прошел в свой номер в роскошном здании банка, принадлежащего конклаву, но не успел закрыть дверь, как явились Митчелл и Лукас.

– Ты хорошо говорил, – похвалил Митчелл. – Кто-то, может, и поверил тебе, но только не Габриэль Корда. А принимать решение ему. Тебе назначен арест, поэтому я отведу тебя в сейф.

– Хорошо, что ты пришел, – спокойно сказал Эрик. – У меня к тебе дело.

Митчелл не успел ничего произнести, как рука Эрика уже жгла ему грудь. В другой руке был кинжал, которым он удерживал Лукаса на расстоянии. Как сатир Эрик был гораздо сильнее Митчелла.