Нина Горланова в Журнальном зале 1995-2000

Владька ошалел от такой неинтеллигентности, собрался и ушел домой. Рогнеда прошептала вслед: “Бездарь!” — и кинулась к письму. Если бы не белый цвет брюк, она бы, может, и не вздумала выворачивать карманы, а тут побоялась, что слиняет… “Я не о том думаю”. Она решила во что бы то ни стало устранить Люську из жизни мужа, но как это сделать? Со свойственным таким натурам сознанием собственной непогрешимости, Рогнеда ни разу не пожалела о том, что развела подругу с мужем, нет, она быстренько построила дворец из планов знакомства Люси с кем-нибудь другим. Поколебавшись, решила свести-таки Люсю с Игорем, хотя до этого держала его про запас, как-никак ее он любил когда-то безответно, истово, художественно, сравнивая ее не меньше чем с древнегреческими богинями, что не помешало ему в аспирантуре в Ленинграде жениться на античнице Вересовой, с которой он недавно развелся, уехал в годичную командировку в Рим, потом вдруг на два месяца отпуска прикатил в Пермь, где мать корила его днем и ночью, потому что из-за его развода лишилась внуков. Игорь вечерами появлялся у Рогнеды и просил на звонки матери отвечать, что не приходил. Владька тогда сочинил на него штучку:

Мучения искусствоведа

Позабыв про гениталии, думал я пожить в Италии.

Но увы! Там груди, талии, сплошь и рядом гениталии...

Эх вы, древности Италии, провалитесь в гениталии!

У Владьки бывали такие штучки хороши, но он упорно писал и печатал бездарные серьезные вещи, позорил фамилию…

Х

У Люси на работе давали новые книги. Председатель городского клуба книголюбов — новенькая девочка лет двадцати двух — двадцати трех, выпускница педа, все щебетала возле уха Люси о том о сем, явно пытаясь подружиться на почве общих интересов к зарубежной литературе, и вдруг на десятой минуте знакомства заявила, что страстно мечтает собрать всего Дюма. Вот так всегда: стоит познакомиться с выпускницей педа, как она на десятой минуте заявит вам, что страстно мечтает о Дюма, и потом уже как-то даже не знаешь, о чем с ней разговаривать! К радости мечтательницы из педа, Дюма был, и пачку на городской клуб дали. У Люси денег в обрез, и она взяла для себя лишь детскую книгу “Сказки острова Шри Ланка” да еще одну — недетскую — “Манчжурские правители Китая” — для подарка Володе, мужу Рогнеды. “Хотя он и не ответил на мое письмо...”

Люся ехала в троллейбусе и листала “Правителей Китая”, а сзади слышался напор мужского монолога:

— Вышла монография одного физхимика, доктора наук, перевод с английского — он доказывает, что отпечаток личности на научной теории очень велик. Раньше говорили об отпечатке личностном на художественном произведении, теперь оказалось, что в науке все так же...

“Какой непермский разговор”, — подумала Люся и обернулась — сзади сидели Игорь и Володя, которые, увидев Люсю, вдруг наперебой запроявляли интерес к “Манчжурским правителям Китая”. “Смотри: какая Цыань страшненькая”, — брезгливо заявил Игорь, открыв монографию на фотографиях императрицы. “Наоборот — красавица”, — ответил Володя, со страстью Дон-Кихота защищая честь женщины, пусть даже давно умершей. “Ну ты и бабник!” — “Я — интернационалист”. — “Да, бабник-интернационалист”.

— Наверно, не в транспорте надо научные споры двигать! — зло прицыкнула на них соседка Люси — пожилая женщина болезненного вида.

Мужчины начали охотно извиняться, потом повели Люсю к выходу, и она подумала, что оба ей очень нравятся. “Почему бы не пойти по рукам, — мысленно сказала она, думая, что острит сама с собой. — Игорь такой умный, даже не по-пермски как-то... выше... разведен, говорят. И рост его более мне подходит, нежели Володин…”

— Слушайте, у меня там в телевизоре гнездо... У одной лампы гнездо…

— Совьем гнездо, то есть довьем, — предложил Володя. — Вечером, попозже. Тем более что я скоро уезжаю со студентами в колхоз.

Он неизменно возил в сентябре студентов, но сейчас сказал ей “тем более”, значит, как-то связывал этот визит с отъездом, то есть намекал, что перед отъездом обязан побывать у Люси и без разных поводов, “гнезд” телевизора и прочего. Но Люсе уже Игорь казался умнее. Она была так глупа, что, несмотря на неудачный брак с одним умником, продолжала мечтать о новом “умном муже”.

— Давайте пройдемся по этой аллее, — предложила она, потому что Володе пора было сворачивать к своему дому. — Здесь так и тянет прогуляться.

Аллея по улице Крупской была засажена яблонями, рябинами, остролистыми американскими кленами, которые были уже красны в эту пору и рифмовались с краснотой кистей рябины, с красноватыми северными яблочками. И вдруг в конце аллеи показалось странное декоративное сооружение, напоминавшее обглоданные рыбные скелеты. Люся резко затормозила:

— Вам не кажется, что эти рыбные кости в горле застревают?

— В горле аллеи? — спросил Игорь.

— В нашем, то есть в моем... в вашем... ну, я запуталась.