Нина (поколение войны)

Предисловие

Земля оренбургских степей богата историями. Каждая полу заросшая тропка, просёлочная дорога выводит на одиночные холмики большие и маленькие, иные почти скрыты от любопытных глаз под грузным слоем плодородной почвы. Раскидистые селения с дороги можно узнать по обилию сбившихся в кучки деревьев, обмельчавших яблонь, одичавших вишен манящих бурыми огоньками спелых ягод, но на вкус они уже не те, забытые, взяли в себя горечь земли, пропитанную забвением когда-то величавых поселений.

Вековые березы по-прежнему шелестят листвой и манят прохладой, необъятные кроны измеримы лишь шагами, разросшаяся сирень манит ароматами, перекликаясь с черемухой, вишней и дикими яблоньками потомками высохших прародителей, пустивших жизнь от корней, но чаще проросших из падалицы. И только памятник неизвестному солдату величаво вскинувший голову средь сирени и черемухи с бронзовой табличкой на полуразрушенном бетонном основании блещет под одиноко пробивающейся луч сквозь листву именами не вернувшихся солдат. По списку из нескольких сотен имен можно понять, что находишься в центре когда-то огромного колхоза. Вокруг памятников всегда чисто, поросли аккуратно срезаны, прошлогодняя листва убрана, все меньше остается тех, кто видел покинутые места еще живыми, родился и вырос здесь, но и им уже глубоко за семьдесят, а то и больше. Время не щадит, только память о родных и близких вечна.

ГЛАВА 1

События довоенных лет по крупицам были собраны из воспоминаний Куроедовой Нины Петровны, восстановленные в хронологической последовательности по записям Метрических книг и архивных документах.

– Андрей, – прохожий окликнул мужчину копошившегося на участке, – разговор есть.

– Чего тебе? – тот подойдя с неохотой к забору, оглядел соседа.

– Да вот подумал я, – зашёл из далека председатель. – Настасья у тебя на выданье, а у нас Петр красавиц, с руками, может, породнимся?

– Чего удумал? Мою Настасью за твоего Петра? Да он же шалопай. – прищурив глаз бывший служивый пытал соседа строгим взглядом.

– Зато руки золотые, вон какие ставни Повечихи вырезал, плотник от бога. Андрей, я же прям сейчас, ответа не прошу, подумайте, рассудите. – Сергей хоть и недавно занял свою должность, успел выучиться, как дипломатическими подходами своего добиваться.

– Хорошо.

Воротившись в хату, отец присел. Дочка суетилась по дому. Одна у них была в домашних делах помощница, на ней и дом, а на Павле младшом братце – хозяйство. Умница, красавица, грамотой владела, жаль отцу отдавать свое дитя. Да придется. Жизнь идет, да и на внуков поглядеть хочется.

– Арина, подойди, ка.

– Чего тебе? Хлеб в печи, еще не подошел.

– Да не то, подойди, говорю. – жена присела у стола на грубо сбитый стул.

– Гутарь, коль от дел оторвал. – не молодая женщина обладала не свойственным местным бабам тактом и врожденной дипломатичностью. Подвох за версту чуяла, да одним взглядом на чистую воду выводить умела.

– Настасья наша в девках засиделась, пора б и на выдан. А то только племянников в доме нашем и видим.

– Иш, чего удумал, да и за кого? Лоботрясов и бездельников полно, а путных нет. Не бывать этому, пока я жива. Нет хороших, а за непутевых – нечего делать.

– Правильно говоришь, но может, присмотримся, вон Петька, плотник, руки золотые, да и на лицо ничего. Настасья, нравится Петька, то? – девица осела, к глазам подкатили слезы, из задней она разговор родительский слышала.

– За что папенька, за что маменька, я в девках еще не насиделась, а вы меня замуж?

– Да нет, дочка, насильно мил не будешь. Не к душе Петр, так и не бывать этому. А придет со сватами, арбуза ему вынесешь.

– На том и порешали. – хлопнув в ладоши, Арина осыпала мужа облачком муки, чтоб неповадно было.

Арина с Андреем в селе люди были новые, после революции родные края покинули. Быт с нуля обустраивали. Из всего, что за жизнь нажили только чемоданы собрать и успели. Все власть новая отобрала. Да и клеймо прилепило. Сели они, обдумали, да к родне жены поближе податься решили. Да туда, где своим трудом когда-то нажитым тыкать не будут.

Многим приспосабливаться приходилось. Времена не простые были. О прошлом старались помалкивать. И жить скромно, без излишеств. Стол, три кровати, матрасы сеном набитые, две лавки да два оконца небольших. На одном из которых к изумленью местных в глиняном самодельном горшке цветок стоял. Его Павлушка сам сделал, на станке ножном, который отец смастерил.

***