Нина просто запуталась (СИ)

— Чтобы не забыть.

— Не забыть что?

— То, что у меня бывают чувства.

— А у тебя что-то с чувствами?

— Да, после того как умер Эдди, я ничего не чувствую. Иногда, когда я влюбляюсь, это единственное, что я ощущаю. Больше никаких эмоций.

Роберту показалось это подозрительным. Он замечал все больше сходств Нины с портретом типичного психопата, как бы чудовищно это ни казалось. Он продолжал листать альбом.

— Нина, а что здесь делает фото Ника Кейва?

— Ведь я и в него была влюблена.

Глава 5

— Итак, начнем.

Нина лежала на диване. Роберт устроился на кресле рядом с ней. Она разрешила ему записывать сеанс на диктофон, встроенный в его телефон. Роберту показалось это странным, ведь сейчас, как он полагал, он добьется у нее признания.

— Представь, что ты спускаешься по ступенькам. — Он начал медленно вводить ее в трансовое состояние. — С каждой ступенькой одна часть твоего тела расслабляется и растворяется, стекает на пол.

— Какой ужас, — вставила она.

— Ты не хочешь разговаривать, потому что твой рот настолько расслаблен, что ему не хочется двигаться. С каждой ступенькой часть твоего тела отделяется от тебя.

Он провел пятнадцать минут, вводя Нину в эриксоновский гипноз и, почувствовав, что она почти засыпает, дал установку.

— Сейчас ты будешь копаться в глубинах своего подсознания и отвечать на мои вопросы. Я — твой проводник, ты должна отвечать мне на любой вопрос, который я тебе задам. Ты понимаешь меня?

— Да, — тихо ответила она.

— Ты находишься в темном коридоре с множеством дверей. Тебя окутывает туман. Теперь ты хочешь открыть одну из дверей. За ней прячутся твои самые сокровенные страхи, то, что тебя беспокоит больше всего. Открывай.

— Открыла.

— Что ты видишь?

— Я не вижу ничего, я знаю. У меня очень плохо развито видение.

— Что ты знаешь?

— Я дома. Мне только что позвонила мама Эдди.

— Кто такой Эдди?

— Это моя любовь.

— Что сказала мама Эдди?

— Что он умер. — По щекам Нины покатились слезы.

— Нина, уходи оттуда. Давай перенесемся на полгода вперед. Что ты видишь?

— Я стою на краю крыши.

— И что ты там делаешь?

— Я хочу прыгнуть, но боюсь.

— Зачем тебе прыгать?

— Потому что я перестала быть человеком. Вся я — это одна боль. Мне не хочется больше чувствовать боль.

— Ты грустишь из-за смерти Эдди?

— Конечно, я грущу, идиот!

— Нина, а теперь выйди из этой двери и открой новую. Ты вышла?

— Да, выхожу.

— Теперь открывай дверь, за которой твое самое счастливое воспоминание. Где ты находишься?

— Я на пороге своего дома.

— Какой сейчас день?

— Третье июля две тысячи шестнадцатого.

— Что ты видишь?

— Я вижу Эдди. Он стоит у двери и смотрит на меня.

— Что ты делаешь.

— Я открываю дверь и впускаю его. Мы поднимаемся наверх и занимаемся сексом.

— Эдди сейчас жив?

— Нет, он все так же мертв. Просто я научилась его видеть.

— Кто он?

— Он — призрак. Только я могу его видеть. Он будет жить в моей квартире и не отойдет от меня ни на шаг.

— Это не галлюцинация?

— Я не знаю, но он рядом, и я счастлива.

— А теперь, Нина, выйди оттуда. И перенесись в туманный коридор.

— Я здесь.

— Теперь зайти в другую дверь, туда, где тебе десять лет.

— Я здесь. Я только что убила свою собаку.

Нина начинает выть и покачиваться, как будто убаюкивает себя.

— Что ты делаешь?

— Я стою перед мамой, она увидела, что я сделала. Она хочет меня наказать. Она стучит моей головой о стену. Мне больно.

— Зачем она это делает?

— Она говорит, что хочет выбить из меня все дерьмо. Она кричит на отца. Говорит, что это его проклятая наследственность. Что он ненормальный, и я такая же ненормальная, как он.

— Что ты делаешь?

— Я пытаюсь вырваться, но у меня не получается. Я думаю, что заслужила это.

— Зачем ты убила свою собаку?

— Я хотела, чтобы мы с ней помирились. Я хочу, чтобы ссоры родителей заканчивались так же. Я моделирую ситуацию примирения, потому что никогда не наблюдаю ее у родителей.

— И как часто ты это делала?

— Я постоянно била собаку, чтобы потом извиниться перед ней. Я мирилась с ней и Сноуи меня прощала. Она лизала мое лицо, как будто была благодарна мне, что я ее прощаю.

— Она думала, что провинилась перед тобой?

— Думаю, да. Я всегда находила повод, я выводила ее на ссору, задиралась, чтобы она на меня зарычала или укусила.

— Выйди оттуда, Нина. И зайди в другую комнату. В ту, где ты влюбилась в Ника Кейва.

— Я здесь.

— Что ты видишь?

— Я стою на улице и жду своего друга. Здесь темно, я рядом с перекрестком. Падает крупный снег.

— Что еще ты видишь?

— Светофор, на улице шумно, сигналят машины. Я слушаю Babe you turn me on Ника Кейва. Я очень устала, у меня был тяжелый рабочий день. Я зла на своего друга.

— Что это за друг?

— Не так важно, он мой бывший. Я его больше не люблю.

— Как его зовут?

— Алан. Я иногда позволяю ему заниматься с собой любовью. Только это не любовь, обыкновенное сношение. Меня достали наши отношения, в них нет тепла, нет искры.

— Ты собираешься его бросить?

— Нет, я никогда никого не бросаю. Это слишком больно.

— Больно для кого?

— Больно для тех, кого бросаю.

— А для тебя?

— Мне больно, когда другому человеку больно. Я не выношу душевную боль.

— А физическую?

— Сколько угодно.