Нина Риччи

Война отходила на второй план, люди начинали привыкать к мирной жизни, к новым реалиям, новому стилю и весьма условному равенству между мужчинами и женщинами. Здесь речь идет только о Франции – в СССР, например, равенство в те годы стало реальностью, но мода, внешние проявления превалировавших тенденций в обеих странах носили одинаковый характер: «…идеальная новая женщина выглядела как девочка-пацанка, как мальчишка, моложавая, худенькая, атлетичная, с короткой стрижкой и в короткой юбке, андрогинная; друг и равноправный партнер, а не содержанка»[12]. Большинство платьев 1920-х годов стройнили своих обладательниц, так как талия была занижена, а драпировка довершала дело. Определенная сдержанность, которой соответствовала одежда во время войны, уже стала неактуальной, вечерние наряды снова ослепляли, играя яркими красками; их длина снова увеличилась. Костюм часто стал заменяться платьем и пальто такого же стиля, рукава и горловина которого имели меховую оторочку. Пальто обычно бывало чуть ниже колена, позволяя увидеть длинную юбку платья. Узоры на тканях и фасоны часто вдохновлялись африканскими мотивами танцевальных платьев. Вернулись в моду и маленькие шляпки: большие поля мешали при поездках в общественном транспорте и в машине, поэтому их видели только на курортах, где они защищали лица от солнца.

Наряды активно демонстрировались в казино Довиля, Ле-Туке (благодаря близости к столице прозванного «парижским пляжем»), Ла-Боле. Фактически эти места служили подиумом, на котором француженки показывали новейшие веяния моды, а иностранки имели возможность тут же скопировать фасон, купить выкройку или сам наряд. Ко второй половине 1920-х годов становится заметна тенденция не экономить на ткани: юбки приобретают более пышный вид, а на воротники и рукава тратится больше меха. Летом в моде были креп и шифон, зимой – шерсть и бархат. Шляпки все больше украшают, хотя к пышной отделке конца XIX– начала XX века так и не возвращаются. Явным фаворитом среди украшений стал жемчуг, но все активнее используются более дешевые варианты драгоценностей – стразы. Если вечером часто носили удлиненные фасоны, то летние курорты днем пестрели шелковыми нарядами, длиной чуть ниже колена. Чтобы придать платью уникальность, использовались ткани самых разнообразных расцветок. Нина Риччи всегда активно использовала цветочные узоры, период 1920-х наиболее полно отражал ее вкус и стиль. Фасоны для некоторых нарядов кутюрье заимствовали у спортивных моделей, например платьев для игры в теннис, популярны были элементы одежды, заимствованные у матросской формы. Спортивную одежду модельеры разрабатывали весьма активно: в «теннисных» платьях позволялось пойти и на ланч, и на вечерний коктейль, что тоже знаменовало новые модные тенденции, которые позволяли работающей женщине, не заходя домой, в достойном виде явиться на вечернее мероприятие. Подол юбки часто был разной длины, да и остальные предметы туалета демонстрировали полную асимметрию.

Основным лозунгом 1920-х годов стало слово «контраст»: темный мех на светлых легких тканях, яркие контрастные узоры, натуральные ткани и искусственные камни… Контрастировали узоры не только по цвету, но и по геометрии рисунка. Гламур, роскошь, блеск с легкостью соседствовали с модой на простоту, пришедшей во время войны и остававшейся в фаворе. Но богатым дамам уже не хотелось прятаться за строгими мужскими фасонами, неброскими расцветками. Тогда впервые гламур расцвел пышным цветом, позволив новым буржуа показывать уровень дохода при помощи блестящих нарядов. Для вечерних туалетов вернулась многослойность, богатая вышивка, дорогая ткань. Женщина скромного достатка днем еще могла, смешавшись с толпой, не выдать своего финансового положения. Но вечером разница бросалась в глаза: несмотря на весьма условное равенство, женщины зарабатывали куда меньше мужчин, предлагавшийся им набор рабочих мест не отличался разнообразием, поэтому потратить кучу денег на вечерний туалет не все имели возможность. Универмаги, призванные делать моду массовой, лишь внешне копировали популярные фасоны, предлагая за куда меньшие деньги дешевые ткани и фурнитуру. Разрыв между бедными и богатыми, как-то нивелировавшийся за годы войны, снова стал очевиден. Богатство говорило само за себя. Его прекрасно было слышно из шикарных французских казино (не идущих ни в какое сравнение с казино американского типа – демократичными заведениями для «народа»), из курортных отелей, в которых останавливались монаршие особы, но все больше заполнявшиеся буржуа, из дорогих ресторанов и театральных лож.