Нина Риччи

Надо сказать, что за коллаборационизм в 1945 году судили многих, но приговорили к казни или тюремным срокам далеко не всех. В основном это были политики, журналисты, выпущенные во время войны преступники, шпионы. Среди них практически не было представителей мира искусства и моды. Некоторых, как Коко Шанель, арестовывали, но тут же отпускали, так как у них быстро находились высокопоставленные заступники, других все-таки судили (как Люсьена Лелонга), но оправдывали, третьих – сажали в тюрьму. Но в 1950-х годах выпустили и оправдали. Более того, чуть ли не все они снова стали занимать видное место в искусстве и моде, немалое количество коллаборационистов получили высочайшую французскую награду – орден Почетного легиона. Единственная категория «коллаборационистов», которую реально и весьма старательно наказывали в послевоенное время, – это француженки. Им насильно брили головы, издевались над ними без всякого суда и следствия. Исследования данного вопроса последних десятилетий показали, что далеко не всегда нацисты принуждали французов к сотрудничеству – многие делали это по собственной воле[50]. У этой медали существует и другая сторона. Во время освобождения Франции без суда расстреляли девять тысяч человек, а после суда – полторы тысячи. Сорок тысяч человек отправили в тюрьму. Генерала Петена судили в июле – августе 1945 года и приговорили к смертной казни. Но даже ему смертную казнь заменили на пожизненное заключение. В итоге он умер в возрасте девяноста пяти лет и был похоронен в форме маршала Франции. Среди представших перед судом были люди, которых обвинили несправедливо, по ложным доносам. В итоге получилось так, что все зависело от возможностей обвиняемого: если у него находились покровители, то его освобождали. Пример Лелонга весьма показателен: он доказал, что спасал высокую французскую моду, которая приносила экономике Франции миллионы, и был не просто освобожден, а стал героем. Пример Коко Шанель менее оптимистичен: ей пришлось на время уехать в Швейцарию. Казалось бы, Коко закрыла свой дом моды на время войны и не работала в оккупированном Париже. Однако она сотрудничала с нацистами в куда более очевидной форме. Большинство кутюрье вообще не пострадали от своего коллаборационизма. Им простили показы моды, выставки, обслуживание немецких клиентов. Современникам судить сложно, но некоторые факты говорят сами за себя: в частности, передача списков евреев, занятых в области моды в Париже, нацистам секретарем Профсоюзной палаты высокой моды Даниилом Гориным. По поводу издания «Модного альбома Фигаро» в 1943 году в британской прессе писали, что это «одежда для двух тысяч коллаборационистов», «то, что носят ушлые коллаборационисты», «мода предателей»[51].

Считается, что платье четко показывает иерархию в обществе, разницу в образе жизни всех классов. Если применить данное правило к военному времени во Франции, то мы ясно увидим это разделение – на тех, кто, несмотря на оккупацию, мог позволить себе наряды от-кутюр, и тех, кому не хватало средств даже на хлеб, а также тех, кого пытали, убивали, отправляли в концлагеря. Более того, в платьях надо было куда-то ходить, и такие места существовали – светскую жизнь в Париже (и на территории Виши) никто не отменял. Всегда спрос порождает предложение. Предложение можно сформировать, «спасая высокую моду Франции», но если не было бы клиенток, то «спасение» точно бы провалилось… По этой же причине коллекция украшений и одежды 1940–1944 годов, показанная в 2009 году, вызвала весьма противоречивые отклики, несмотря на аккуратные попытки организаторов объяснить ее появление. Однако стоит признать, что мода в определенном историческом контексте действительно дает понимание того, как общество реагировало на этот контекст, пусть и при помощи одного лишь аспекта – одежды.

Важно признать существование еще одного аспекта, который сыграл важную роль в поддержании высокой моды в работоспособном состоянии: конкуренция со стороны Лондона и Нью-Йорка. Эти центры моды, которые там только зарождались в годы войны, в последующие десятилетия доказали свою жизнеспособность. Французы боялись, что они смогут «перетянуть одеяло на себя» и захватить рынок высокой моды. Важно было постоянно напоминать о себе, оставаться «в обойме», создавать новые модели, продолжая диктовать моду, причем при помощи фашистов, которые планировали этот сегмент рынка оставить для себя, что играло на руку французам.

В августе 1944 года Париж освободили. Для многих началась новая эпоха. Среди тех, кто быстро сориентировался в изменившейся обстановке, был и Робер Риччи. Его карьера фактически только начиналась – дом моды Нины Риччи после войны быстро начал набирать обороты. А так как в годы войны он не прекращал демонстрировать свои коллекции и клиентки продолжали покупать его изделия, финансовых потерь дом не понес. Не пришлось начинать все с нуля, искать служащих и напоминать о своем существовании покупателям.

Глава 2 Победа шествует по подиуму