Ниночка

К стоматологической поликлинике Иван при-ехал без пятнадцати девять. На стоянке автомобили стояли впритык друг к другу из-за начавшегося ремонта асфальтового покрытия. Невозмутимые рабочие в оранжевых спецовках на голых торсах вскрывали асфальт отбойными молотками, которые ритмично тряслись в лоснящихся от пота и от этого еще более рельефных руках.

На крыльце, с удовольствием наблюдая за рабочими, курил охранник Петечка. Даже с расстояния пятидесяти метров было видно, что наблюдает он за мужчинами особым, «голубым» взглядом.

Проходя мимо Петечки, Иван хотел посоветовать ему закатать губешки, но охранник, затушив в урне бычок, заговорил первым:

– Любовь – это торжество воображения над интеллектом.

Слегка удивившись, Иван остановился.

– Петечка, откуда умные мысли? Я за два года видел у тебя в руках из печатной продукции только кроссворды.

Не обижаясь, добродушный Петечка, заулыбался.

– От Сан Саныча услышал. Он свои афоризмы всегда вслух читает.

– Да, есть у него такая привычка, – успокоился за интеллект охранника Иван. – А на работяг не заглядывайся, они люди простые, могут и по шеям навалять.

– Так я же не наглею, – скромно опустил глаза Петечка, поглаживая себя по пивному животику. – Помыть тебе машину, Ваня?

– Помой, – согласился Иван, передавая Петечке ключи. – Но без фанатизма, только пыль смахни и вытряси половики в салоне. Оплата как всегда – триста.

– Я для тебя… – Петечка мечтательно улыбнулся, и улыбка вышла как у первоклассника-отличника, – могу и бесплатно.

Открывая дверь, Иван полуобернулся и, переложив портфель в левую руку, правой шутливо погрозил.

– Вот этого не надо, Петр. Не мечтай.

Нина и Юля Совхоз имени Ленина

Нина сдала второй ящик, когда Юля только-только дотащила до бригадирши первый.

В десять часов Юля поняла, что больше разогнуться не сможет. Никогда. Вот так вот, скрюченной, сейчас уткнется в землю, потом завалится набок и будет лежать до вечера. Спину ломило, поясницу сдавила непривычная боль. К этому моменту Юля съела не меньше килограмма клубники, и первый порыв съесть все поле закончился.

Отрадно было смотреть на Нину. Та шла, не разгибаясь и не отвлекаясь. Руки ее быстро заполняли третий ящик, укладывая клубнику ровным слоем.

– Ничего себе она гребет. Откуда столько сил? – запыхавшись, проговорила Люда, растопырив руки, чтобы не испачкать вечернюю ажурную блузку.

– Она деревенская, – сидя между грядок, объяснила Юля. – А ты откуда такая красивая?

– Со дня рождения подруги, – призналась Люда. – Два дня гуляли. У меня ни копейки денег, а живет она, подруга моя, рядом. Вот я и вспомнила, что здесь можно заработать, и махнула прямо из-за стола. Там все равно уже пить нечего.

Люда говорила, продолжая собирать клубнику.

Многие сборщики сели отдохнуть. Кто-то устроился на ящиках, кто-то на пакетах, а некоторые, догадавшиеся взять сменную одежду, отдыхали с комфортом на расстеленных майках и кофтах.

Нина, почувствовав усталость, плюхнулась между грядок и, отставив руки назад, задрала голову, выпрямляя позвоночник. И только теперь она стала приглядываться, как собирают клубнику другие. Оказывается, так тупо – согнувшись и переступая мелкими шажочками – делают немногие, в основном немногочисленные мужчины.

Чаще всего сборщица вставала не над одной грядкой, а между двумя и разнообразила свои поклоны. В местах особого скопления спелых ягод женщина садилась, устроив ящик в ногах, и брала клубнику везде, докуда могла дотянуться: справа, слева, сзади и спереди. И ни одной особо толстой тетки на грядках не наблюдалось, что неудивительно при сумасшедшей физической нагрузке и ягодной диете.

Отдохнув часок, Юля решила, что все равно до расчета делать больше нечего, а книжку она по глупости не взяла, поэтому не спеша набрала еще два ящика к тем трем, что смогла осилить с самого утра.