Ниоткуда с любовью

Маша быстро отвела взгляд. Этот роман на неделю, две, месяц не должен затрагивать наших чувств — вот как надо было это понимать. Ты можешь думать, о чем хочешь, о ком хочешь, от этого мое к тебе влечение не испарится. Пока. А когда придет время, наличие или отсутствие каких-либо мыслей уже не поможет.

Им принесли еду и, пока ее расставляли на столе, Маша Сурмина пыталась справиться со своими глупыми, «посторонними» мыслями. Привычно сжала пальцы под столом (чтобы он не видел), затем улыбнулась ему, проговорила какую-то ерунду по поводу внешней привлекательности, которая не должна была мешать вкусу, и взялась за спасительную вилку с ножом, которые единственные сейчас могли помочь отложить какой-либо откровенный разговор.

Эта улыбка Сурминой просто выводила его из себя! Холодная улыбка, за которую она прятала все свои чувства — простые и сложные, но такие же далекие, как и жизнь этой несчастной рыбины, лежащей сейчас на его тарелке. Стоило ему сравнить отстраненность Маши с этой рыбой, как есть перехотелось. Отодвинув тарелку, Олег закурил и попросил у проходящего мимо официанта большую чашку кофе.

Проблема умных женщин состояла именно в том, что они слишком много думали. Это постоянно подтверждалось на примере с его двумя ближайшими университетскими подругами и даже с его первой большой любовью. Эти женщины были красивыми, амбициозными, остроумными, но они все на свете анализировали, и тем самым усложняли себе жизнь.

Маша была точно такой же. Даже в свои двадцать лет она уже была точно такой же. А еще она, как и он, видимо, боялась рассказывать о себе. Даже легкое ничто казалось ей уже большой тайной, за раскрытие которой ей грозила смертная казнь. Он огляделся по сторонам и подумал о том, что же они делают в этом ресторане, полном совершенно разных людей, но людей при этом успешных и сытых жизнью. Хотя… их молчание, больше похожее на холодную войну без объявления причины, смотрелось здесь достаточно высокомерно и, в принципе, как нельзя кстати.

Правда, высокомерие Красовский ненавидел и за одно это давно бы променял ресторан на пределы собственной квартиры. Променял бы на все, что угодно, если бы… если бы в зал не влетела одна из его бывших пассий.

В этом ресторане бывало много его знакомых, но надо же было такому случиться, что сегодня здесь оказалась именно Мила Кручина — известная журналистка, ведущая колонку светской хроники в довольно фривольной газетенке.

— Олежек! — объявила она, расставляя руки так, будто бы хотела обнять весь мир. — Какая приятная встреча, Красовский!

Маша моментально вскинула голову. К их столику направлялась шикарного вида дама лет около так… тридцати, с шикарным маникюром и шикарными волосами. Сама обладательница совсем незаурядной внешности, Маша Сурмина привычно не замечала своей привлекательности и привычно же восхищалась чужой женской красотой.

А еще она заметила, как Красовский деланно улыбнулся, будто у него резко заболели зубы, и он улыбается, превозмогая боль. Заметила и усмехнулась.

- Здравствуй, Мила, — поднимаясь с места, сказал Олег. — Какими судьбами?

Кручина мигом оценила обстановку и воодушевленно заявила:

— Да так… была здесь неподалеку по работе, решила зайти. И да, конечно, я присяду с вами! Я же не помешаю? — Задвигая за дамой стул, Олег покачал головой и сделал Маше большие глаза. Но Сурмина лишь рассмеялась, предоставляя Красовскому самому разбираться с этой милой дамой, кем бы она ему не приходилась.

О том, что это его любовница, пусть даже бывшая, она подумала в первую очередь.

— Здравствуйте, милая, — протягивая ухоженную лапу, протянула дама. — Мое имя Мила. Фамилия — Кручина. Не знаете, что ж, нет ничего проще, чем меня узнать! — и она захохотала непосредственно, но вместе с тем с явно ощутимым чувством собственного превосходства.

- Мария. — Осторожно проговорила Маша. — Знаю. Приятно познакомиться.

- Мария? — дама перевела вопросительный взгляд с Маши на Красовского. — Просто Мария?

Тот пожал плечами:

- Как видишь! — глаза его смеялись. Маша оказалась предусмотрительной, решив не называть свою фамилию. Быть может, именно поэтому не смеялись глаза Милы.

«Еще одно слово и стервятница может, пожалуй, начать свою охоту», — промелькнуло в голове у Красовского. Поэтому он быстренько придвинул к бывшей подруге из ниоткуда взятое меню и тут же начал расспрашивать о ее шикарной жизни, до которой ему никогда не было никакого дела. Он прекрасно знал, что разговоры о себе любимой Кручину успокаивают и настраивают на добродушный лад.

Ну все… Кручина подсела на любимого конька — множество имен, лиц, событий, приглашений, сетований и прочего, без чего не складывалась ее жизнь.

Красовский заказал бутылку шампанского, которое пила только Кручина, и оба они — и Олег и Маша, — не сговариваясь, пристально следили за тем, как уменьшается количество вина в бутылке. Маша давно отодвинула свою тарелку, скрестила руки на груди и последние минут пятнадцать смотрела в окно на темную улицу, на которой уже зажглись фонари. Кручина между тем перешла к анализу.