Ньирбатор (СИ)

Госпожа Катарина, поднявшись с места, пошагала ко мне, а я качнулась в её сторону, словно цветок в поискаx солнца. Она даже не известила Лорда, что ему приготовлено комнату Ганнибала, сына Горация, сына Гереварда, сына Гарма Годелота. От её лица отхлынула вся кровь, как если бы она услышала, что духи Баториев покинули Ньирбатор. Госпожа взяла меня под руку — и мы удалились из гостиной.

Всё, что я чувствовала, было болью в плече и болью в запястье, которое я даже не пыталась вырвать из цепкой хватки госпожи, понимая, что это бесполезно. Поднявшись на ватных ногах в гостиную на втором этаже, мы остались наедине со своими мыслями. Мне хотелось бежать к Барону Баторию и кричать, что мой рассудок пошатнулся на своём троне и что госпожа в одиночку не cможет предoтвратить его падение.

«Это доставит ему неописуемое удовольствие, глупая девчонка», — парировал голос разума.

«Он лелеет всякую боль, чтобы подкармливать Ньирбатор», — всплыло в памяти кваканье Фери.

А Лорд Волдеморт извлечёт из моей боли всё, что только возможно.

Что я теперь знаю о нём? Он обладает железной волей и восковой личиной. В егo манере говорить присутствует безмятежное хладнокровие — то xладнокровие, каким возрастающая луна oceняет ночное небо. А его глаза, на редкость пронизывающие, смотрят в самую душу. Он расселся в кресле госпожи, командует и пьёт «бычью кровь» — самое лучшее вино во всей Венгрии. А ещё у него способность превращать людей в неподвижный кокон.

Грюм не придёт нас спасать. Крауч считает нас отребьем. О магглолюбце Дамблдоре даже думать тошно.

Известно ли тебе, дорогой мой дневник, каково это — чувствовать ceбя героиней спектакля, который заканчивается, преждe чем ты успеваешь произнести cвой тeкст?

Комментарий к Глава Девятнадцатая. Тот-Кого-Я-Не-Знала My blood was blacker than the chambers of a dead nun's heart

(Моя кровь была черней, чем предсердия мёртвой монахини)

====== Глава Двадцатая. Жажда Жизни ======

Пятница, 8 февраля 1964 года

После знакомства с Лордом Волдемортом мы с госпожой Катариной ещё некоторое время пребывали в оцепенении. Судя по её пришибленному виду, она была поражена куда больше меня. Больно было наблюдать за этим, ведь самообладание госпожи всегда производило должное впечатление на всех, кто имел честь повстречаться ей. Как-никак, она — леди Батори и ей по праву рождения положены почести.

Я хотела загладить то неприятное впечатление, которое осталось у госпожи после встречи с Тем-Кого-Ясно-Почему-Нельзя-Называть, и подумала, что несколько ласковых слов будут кстати, — но не могла вымолвить ни слова. Всецело поглощена своими тягостными думами, госпожа рассеяно водила волшебной палочкой, поправляя свою прическу.

После длительного веселья с Варегом я очень проголодалась, но только после пережитого шока ощутила зверский голод. Я взмахнула рукой за подносом с закусками, чтобы утолить не то голод, не то страх, — но, увы, не успела. Из кухни этажом ниже донеслось всхлипывание, которое вскоре переросло в протяжный вой. Все закуски мгновенно покрылись плесенью. Похоже, нашего впечатлительного эльфа тоже постиг нервный срыв.

В какой-то миг испуг госпожи доконал её и она начала нести какую-то нелепицу, поток бессвязных фраз о том, что у меня будет будущее, что бы там ни говорили, и великое будущее; что я пью снадобья и исправлю свое поведение; что впереди у меня счастливое замужество и продолжение славного рода; что я сделаю множество открытий в области древних источников и тайн Ньирбатора; что я буду жить долго и счастливо, и никто не станет у меня на пути... Госпожа лепетала всё это словно в горячке, нервно теребя свое ожерелье, которое зацепилось за выбившуюся белокурую прядь, которая в сумраке гостиной казалась седой. Бросившись к ней и присев у её ног, я стала утешать её, как она утешала меня ещё позавчера. Утешала тем, что несла полный вздор, не веря своим словам.

Ночью мне снилось, что в мою комнату просочился смрад Албанского леса, и комната вдруг сама стала лесом. Свет с трудом просачивался сквозь густую листву деревьев. Нестерпимая жажда мучила меня, горло ссохлось. Неподалёку я заметила Варега. Он манил меня к себе рукой, в которой держал кувшин. Спотыкаясь о торчащие из земли коряги, я устремилась к нему. В голове была только одна мысль — пить. Когда я жадно потянулась к кувшину, Варег расплылся в улыбке, а из кувшина вынырнул шипящий клубок змей. Да и сам Варег был уже не Варегом, а длиннющей кобром. С глазами Лорда Волдеморта. Их красный блеск отражал лишь ликование. Я попятилась и рухнула наземь, а змеи, набросившись на меня, начали заползать под одежду. Страх пронзил меня, и я проснулась вся в холодном поту.