Niro. Сборник рассказов.

И Умар думал. Он подолгу сидел в одиночестве, рисуя на земле одному ему понятные схемы, но не пропуская молитвы и занятия по смежным военным специальностям. Стрелял он довольно сносно, караульную службу нес прилежно, физическая подготовка была на очень высоком уровне. Единственное, где он был далеко не первым — это на уроках компьютерной грамотности.

Преподавал им европеец, что уже само по себе отталкивало Умара от занятий. Он не любил всех, кто не принадлежал к миру ислама по духу; он не понимал тех, кто приезжает сюда за какие–то деньги, не вникая в смысл священной войны. Не понимал и не принимал — но приказ превыше всего. Он старался прятаться за спинами своих друзей — но этот парень, которого надо было называть просто Джон, видел даже сквозь широкие спины. Он вызывал к себе каждого из группы, показывал какие–то элементарные вещи, начиная с того, что объяснял принципиальное назначение ноутбука, аккуратно намекая на то, что у компьютера имеются существенные отличия от автомата Калашникова.

Умар чувствовал, что Джон смеется над ними — но далеко не все воспринимали уроки европейца с американским именем, как издевку. Многие не скрывали своего страха перед тонким куском железа и пластмассы с открывающейся крышкой; нажимая кнопку включения, они ожидали если не взрыва, то, по меньшей мере, удара током. Огромные мозолистые руки боевиков успели сломать пару клавиатур на ноутбуках, прежде чем Джон понял, что эти парни приспособлены к работе на компьютерах так же, как он сам к ползанью по горам на брюхе.

Тогда он посоветовался с командиром лагеря — и они вместе приняли решение о том, что к занятиям с компьютером будут допущены наиболее перспективные. Из большого отряда в этот ограниченный контингент попали около двадцати пяти человек, Джон поделил их на три группы, исходя из каких–то своих соображений. Умара в том, первом списке, не было.

Когда в дальнем углу лагеря, рядом с зарытым в землю бездымным генератором, сидели, поджав по себя ноги, бородачи с ультрапортативными ноутбуками, Умар не мог смотреть на это без смеха. Некоторые водили пальцами по экрану, другие периодически подзывали Джона для разъяснения возникших проблем. Судя по всему, наставник учил их тому, как обращаться с навигационными системами, с интернетом, что в целом не было для Умара большим секретом — но взять в руки навигатор или попытаться получить электронную почту было для него чересчур сложной задачей. Вот взрывчатка — это было, то, что нужно. Никакого обмана. Пластид, взрыватели, шнуры, маскировка, простые и радиодетонаторы, возможность активации взрыва по звонку сотового телефона, по сигналу противоугонной сигнализации и много чего еще — тут Умар был едва ли не самым талантливым. Он чувствовал, что в состоянии придумать что–то свое — такое, что потом попадет в инструкции Центра и будет передаваться другим отрядом, как его опыт.

И он придумал.

Рисунки на земле сыграли свою роль. Умар долго думал; он вспоминал то, как работали боевики из других отрядов, про которых он слышал от командиров. Он вспоминал своих учителей, которые пытались раскрепостить его сознание, которые открыли ему тайну взрыва, идеологию боя, философию бомбы… Он думал, как сапер, чувствовал, как тонкая струна растяжки, жил, словно в голове тикал таймер. И все это нашло выход — он создал бомбу, которую пока не видел нигде.

Бомбу, замаскированную под школьный рюкзак.

Правда, поначалу он использовал, за неимением школьного, обыкновенный армейский. Декорация получилась не очень удачная, поскольку полезная масса болталась там, словно в вакууме. И он заказал школьную сумку и несколько школьных учебников у командира. Тот особенно не спрашивал — тем более, что заграница исполняла все их просьбы, даже самые невероятные и безумные. Просто вписал в заявку — и все. В Центре знали — их подопечные ничего не делают зря.

И три вертолета спустя Умар получил сразу несколько рюкзаков. Они отличались и по размеру, и по количеству карманов, и по расцветке; внутри каждого были вложены абсолютно идентичные наборы учебников. Умар оценил рюкзаки очень внимательно, подержал в руках, заглянул внутрь каждого, оценивая вместительность — и остановился на черном, с эмблемой «Человека–паука». Учебники были тоже внимательно им изучены, взвешены на ладони — вроде бы все подходило для решения его задачи…

Он так и не понял, что же привлекло этого вездесущего Джона — но европеец неожиданным образом оказался рядом, когда Умар рассматривал свое новое приобретение. Он положил руку боевику на плечо и спросил по–английски:

— Собрался в школу?

Умар замер с раскрытым учебником в руках. Сердце его бешено билось, но он ничем старался не выдать, что испугался этой внезапности. Выдержав паузу, он ответил:

— Я похож на первоклассника?

— Нет. Но и учебники — не для первого класса.