Нищебродский

Сашку сюда позвал я. Мы познакомились два года назад на юбилее факультета журналистики, куда я пришел повидаться с бывшими однокурсниками. Сашка раздавала программки на входе и выглядела уставшей.

– Не подскажете, где здесь ребята выпуска девяносто первого?

– Аудитория триста двадцать шестая, – вымученно улыбнулась она и пояснила: – Они просили всех интересующихся посылать туда.

В общем, знакомство наше началось с того, что Сашка меня послала. С тех пор мы изредка встречались, пили вино, спали вместе и считались хорошими друзьями. Недавно написали статью в соавторстве под псевдонимом Александры и даже получили неплохой гонорар. Александры стали популярными в узких кругах.

– Сегодня же сяду за статью о туристическом бизнесе, – поделилась планами Саша. Я догадывался, что она ехала сюда больше из исследовательского интереса. – Напишу, чтобы не ездили в Ладушкино и выбирали проверенные фирмы.

Дальняя комната на втором этаже не открывалась. Мы ее уже и так, и эдак – ни в какую. Плюнув на бесполезное занятие, спустились вниз и растопили камин. Я уткнулся в детектив, Дмитрий Степаныч в любимого Канта, а Вадик неожиданно произнес:

– «Третье марта одна тысяча девятьсот девяносто восьмого года. Пятый день в Гнилом Отеле…»

– Чего-чего?

– «После того, как Виталик ушел в город, прошло два дня, и мы до сих пор надеемся, что он просто нашел способ вернуться в Москву. Местные жители его не видели, либо не признаются, что видели, а тем временем, у него все наши деньги…»

– Что-то мне это напоминает, – я подвинулся ближе к Вадику и заглянул в желтоватую тетрадь:

– «Продуктов в доме тоже нет, хотя швейцар говорил, что где-то во дворе Гнилого Отеля вырыт погреб. Найти его не смогли, как и самого швейцара».

– Не слишком оптимистично, – присвистнул Вадик. – Ну-ка, а дальше там что? – он быстро перелистнул страницы и заглянул в конец записей: – «Девятое марта девяносто восьмого. Вчера опять видел мальчишку. На вид лет восемь, светлые волосы, один глаз косит. Он прыгал в классики и, изредка оборачиваясь, улыбался мне как старому другу. …Десятое марта. Сегодня мы наконец-то уедем отсюда. По возвращении планирую писать жалобу. Куда там пишут жалобы на мошенников?»

– Ха, молодец, чувак, правильный ход мыслей, – одобрил Вадик и захлопнул тетрадь.

– Гляньте, на обложке еще что-то нацарапано.

«Двадцать шестое марта девяносто восьмого. Ходили в странный город. Снова пытались дозвониться до Москвы. На любую попытку слышали: «Набранный номер не существует».

– Миленько. – Дмитрий Степаныч отложил Канта.

Под вечер Лёня с Васей не вернулись.

***

– Не, ну бред же, ребят, сейчас не девяностые, даже если в этом сраном городе и сраном отеле заблокирована восьмерка, дозвонимся с мобильного или на мобильный, – рассуждал Вадик. – А засранцам этим, слинявшим без нас, лично рожи начищу.

– Не каждый выдерживает, – вздохнул Нищебродский, разливая чай, – это в столице, когда холодильник забит до отказа, кажется, что выжить на тысячу рублей легко, а здесь все сложнее.

– Слушай, Моть, а чай нам точно положен? – съязвил Вадик. – Мы ж за него не заплатили, да и нет у нас теперь денег.

– Я угощаю, – отшутился тот, но глаза недобро свернули. – Не жевать же печенье всухомятку.

Ели молча, лениво двигая челюстями, и каждый наверняка думал, в какую жопу мы попали. Сраный Отель гостеприимно распахивал скрипучие двери, улыбался нам нашими же улыбками из мутных зеркал, и только усилиями Нищебродского мы еще не сдохли от жажды, потому что минералки здесь, само собой, не было.

– А если с Васей и Лёней что-то случилось? – прошептала Сашка, вычерчивая пальцем непонятные узоры на столешнице. – Если их машина сбила?

– Ага, Ваську собьешь, чтобы Ваську сбить, КамАЗ нужен, – Вадик подбрасывал монетку в воздух и ловил, подбрасывал и снова ловил. Подбрасывал-ловил-подбрасывал-ловил-подбрасывал-ловил-подбрасывал-ловил.

– Да прекрати ты! – не выдержал я и перехватил монету. – На нервы действуешь.

– Не кричи, – Сашка, сидя в кресле, обхватила руками колени. – Может, сходить в город, убедиться, что там ничего не случилось?

– Разумно. – Дмитрий Степаныч вертел в руках Канта и грыз печеньку. – Но только завтра уже.

Стук в дверь вдавил нас в кресла и тут же подбросил вверх. Мы кинулись к двери и, отталкивая друг друга, нашарили ручку. Каждый хотел начистить пятаки Лёни и Васи первым. Но на пороге их не оказалось, зато стоял Нищебродский с виноватым лицом.

– Вы меня простите, я за сыром выходил, а ключи опять забыл.

– Ты можешь предупреждать, что пошел? – злобно проговорил Вадик. – А то мы каждый раз подскакиваем.

Я обернулся, посмотрел в лица друзей и увидел звериные морды. Морды готовы были разорвать провинившегося швейцара в клочья, а потом сожрать вместо печенья. Нервы.

– Хорошо-хорошо, прошу прощения, – забормотал Мотя, и я почувствовал стыд.

– Да ничего. Мы просто за ребят волнуемся.

– Вы не волнуйтесь, – лучезарно улыбнулся он. – С ними все будет в порядке.

Ты-то откуда знаешь, чудила?