Нищий Король

— Обожаю! — сознался тот — С детства всех травил! Это именно я разработал и научно обосновал наивысшую эффективность кальсонного протрава. Под контролем специального НИИ исследования проводились — пошли сто мужиков в баню мыться, а я им всем в труселя химиката засыпал!

— И чем эксперемент закончился? — поинтересовался Король — Всех перетравил?

— Не совсем, — начальник тайной полиции с грустью опустил обезображенную голову — меня поймали и побили. Так и не удалось мне докторскую защитить.

— Не расстраивайся, — утешил его государь — у тебя ещё будет такая возможость. Ступайте, — он лёгким жестом руки отпустил начальника тайной полиции и его молодую пятую жену.

— Главный полицеймейстер королевства! — проквакал церемониймейстер и трижды ударил посохом по полу.

У Короля свело скулы, ему уже хотелось переломать этот посох на спине стукача.

На красную дорожку вышел человек в парадной милицейской форме, орденов и прочих наград на груди его было пожалуй, даже, больше чем у Зайца, а на бедре красовалась позолоченная праздничная дубинка, как символ беспощадной милицейщины.

Подойдя к трону, главный полицеймейстер, снял голубую фуражку и встал на колено перед королём.

— Для меня честь склониться перед моим королём! — отчеканил он — Я всегда был вам предан, и всё время вашего незаконного удаления от трона продолжал служить вам, всеми силами приближая сегодняшний день! В моём лице вы, Ваше Величество, имеете самого верного слугу, который будет с вами, как в дни славы, так и в дни забвенья! Клянусь честью!

Король слушал все эти излияния в пол уха, попутно кормя обезьянку пачкой английских фунтов, к которым она питала особую слабость, а та, в благодарность, откинув локон белоснежного королевского парика, запустила лапу ему в волосы и искала там паразитов.

— Это всё? — спросил Король у полицеймейстера, даже, не глядя на него.

Тот расстерялся и, не зная как ответить, склонился ещё ниже.

— О твоей преданности своему законному повелителю мне известно не понаслышке, — Король, наконец, обратил свой взор на полицеймейстера, и в глазах его сверкнул недобрый огонёк — ведь именно ты вызвался сделать контрольный выстрел в своего государя.

Полицеймейстер затрясся, зубы его застучали, фуражка выпала из рук. Он, со всего маху, шлёпнулся на пол и растянулся, выпростав руки и ноги.

— Простите старого дурака! — взмолился он, кусая ковровую дорожку — Я же тогда был в умат пьян! Я, вообще, заядлый алкоголик! У меня приступы белой горячки каждый месяц случаются, меня бы в клинику изолировать надо, да никто не смеет, я же полицеймейстер — не позволяю! Это всё проклятое зелье виновато, оно меня постоянно с пути праведного сбивает! Водка виновата — не я! А у меня при моей слабости к тому же оружие имеется, разве так можно? Ясно же, что я напьюсь и начну стрелять! На прошлой неделе я троих так укокошил. Вообще ни за что! Меня, даже, судить осмелились! Но, как только на суде стало известно, что я был пьян — меня сразу оправдали. Нельзя же судить человека, если в момент совершения преступления он был не трезв! Тем паче если он — главный полицеймейстер королевства!

— Так это была водка виновата? — спросил Король.

— Она! — полицеймейстер ударил кулаком по полу — Проклятое зелье подвело!

— По — моему оно виновато лишь в том, что тебе не удалось выполнить задуманное, — предположил Король.

Полицеймейстер затих — не знал, что ещё придумать.

— Ты пойми, — продолжал Его Величество — я, конечно, ценю людей преданных трону, но должен же я, в честь восстановления на престоле, хоть кого — то значимого казнить. Иначе как подданные почувствуют, что истинный король вернулся на трон?

— А можно обойтись без крайностей? — умоляющийм голосом спросил полицеймейстер.

— Никак, — отрицательно покачал головой Король, а обезьяна, в подтверждение его слов, нервно запрыгала на королевском плече, издая угрожающие звуки — сейчас, только, придумаю для тебя что — нибудь пострашнее.

По залу протупотели мягкие лапки — это вернулся Заяц и, забрав у хлопа платочек, принялся отирать им руку государя.

— А, это ты, — очнулся от прикосновения Король — ну что, выяснил?

— Ага, — кивнул Заяц.

— И что? — спросил у него Король, раздражённый тем, что приходится переспрашивать по два раза.

— Да ерунда, — Заяц поплевал на платок и собирался им протереть королевскую руку, но тот вовремя её отдёрнул — говорю же, ничего особенного. Чернь расшумелась, всего — то делов, — пожал плечами косой.

— Что значит «чернь расшумелась»? — Король выровнялся на троне — Кто позволил?

— Да никто, в общем, и не позволял, — Зайца удивляло такое сурьёзное отношение Короля к такому пустячному вопросу — просто они узнали, что ты сегодня устраиваешь приём и пришли под ворота просить у тебя хлеба, а когда им ответили, что ты не изволишь к ним выходить — они сломали ворота и всей толпой завалились на площадь пред дворцом.

— Я — Король! — сверкнул глазами Его Величество — У меня нельзя ничего требовать!

— Так они и не требуют, — напомнил Заяй — они — просят.