Нищий, вор

– Черт побери! – Он высвободил руку и сел. – Почему инициатива должна всегда исходить от тебя?

– Потому что я люблю действовать таким образом.

– Действовать! Мне не нравится это слово.

– Придется привыкнуть, милый, – сказала Моника. Она тоже теперь сидела и искала сигареты на тумбочке у кровати. Вынув из пачки сигарету, она чиркнула спичкой, и пламя осветило ее лицо и глаза.

– Ты ведь, кажется, сказала, что сейчас свободна.

– Свободное время тоже когда-нибудь кончается.

– Если ты не скажешь, где я могу тебя разыскать, то это последняя наша встреча.

– Мы увидимся здесь, – сказала она, затягиваясь, – завтра в это же время.

– Сука.

– Меня всегда поражал твой лексикон. – Она встала и начала в темноте одеваться. – Между прочим, сегодня днем около одного отеля я видела твоего двоюродного брата. Того самого парня, с которым ты играл в теннис.

– Да? Кто тебе сказал, что он мой двоюродный брат?

– Я нашла его в справочнике «Кто есть кто».

– Как всегда, очень остроумно. Около какого отеля ты его видела?

– А разве он живет не с вами? – не сразу спросила Моника.

– Нет. Так около какого отеля мы должны его разыскивать?

– Кто это мы?

– Ладно, оставим это.

– Видишь ли, я забыла название отеля.

– Ты врешь.

– Может быть, – засмеялась она. – Вот если ты, как хороший мальчик, будешь завтра вечером меня здесь ждать, я могу и вспомнить.

– Ты с ним разговаривала?

– Нет. Меня интересует другой член семьи.

– Боже мой, – сказал Билли, – как ты умеешь осложнять секс.

– Секс? Когда-то ты называл это любовью.

– Это было давно, – мрачно сказал Билли.

– Пусть будет по-твоему, мальчик. – Она бросила сигарету, подошла к постели, нагнулась и поцеловала его. – Спокойной ночи, мальчик. Мне пора.

Когда дверь за ней закрылась. Билли откинулся на подушки и уставился в темный потолок. Новая проблема – говорить ли Рудольфу, что Уэсли сегодня видели в городе возле отеля, названия которого он не знает, хотя завтра может выяснить. Но тогда придется объяснять, откуда он это узнал и почему надо ждать до завтра. А объяснить что-либо, не упоминая имени Моники, он не мог. Он с раздражением покачал головой. У Рудольфа и без Моники хватает забот.

Зазвонил телефон. Это был Рудольф, который сказал ему, что через полчаса они все встречаются перед ужином в баре внизу. Повесив трубку, Билли пошел в ванную и снова принял душ. Интересно, что делает мать – может быть, тоже принимает душ?

11

– Нет, – говорила Гретхен, – я не хочу ничего устраивать. Я устала, хорошо бы лечь и не вставать по крайней мере двое суток. – Она сидела в гостиной своего номера вместе с Доннелли и Рудольфом.

Рудольф предложил после просмотра картины устроить праздничный ужин для членов жюри, представителей главных прокатных компаний и журналистов, с которыми у Гретхен и Рудольфа установился контакт. Чем меньше оставалось дней до показа фильма на фестивале, тем больше Гретхен волновалась, и такой вечер мог бы снять напряжение.

– Будь здесь кто-нибудь еще помимо нас троих, – сказала Гретхен, – тогда, может, и стоило бы что-то устроить. Я не хочу одна принимать все почести, если они будут, а уж лицезреть в одиночку вытянутые лица, если картина провалится, и вовсе ни к чему. Вот если бы здесь были Фрэнсис Миллер и Уэсли, я бы согласилась, но эта сучка так и не приехала, а Уэсли куда-то пропал, да и вообще я уже стара для таких сборищ…

– Отлично, – сказал Рудольф. – Мы просто поужинаем в узком кругу и поздравим друг друга. – Он взглянул на часы. – Уже поздно. Ложись и постарайся заснуть. – Он поцеловал Гретхен и направился к двери.

– Я – с вами, – сказал Доннелли, – мне тоже надо выспаться. Если, конечно, Гретхен не хочет, чтобы я остался.

– Нет, спасибо, – сказала Гретхен. – Увидимся утром.

– Мне надо поговорить с вами, Руди, – сказал Доннелли по дороге к лифту. – Я беспокоюсь. Она очень тяжело все это переносит. Не спит, принимает таблетки, плачет, когда рядом нет посторонних. Я просто не знаю, как ее успокоить.

– Хорошо быть женщиной, – отозвался Рудольф. – Я бы сам с удовольствием поплакал.

– А я-то думал, что вы полны оптимизма, – удивился Доннелли.

– Это так и есть, тут дело не в картине.

– А в чем же?

– Как-нибудь потом расскажу.

– Я ничем не могу помочь?

– Можете. Заботьтесь о Гретхен.

– А что, если мы с ней после просмотра прокатимся на машине по окрестностям – все-таки она хоть на пару дней вырвется из этого сумасшедшего дома.

– Я – за, – сказал Рудольф, – если вам удастся ее уговорить.

– Завтра утром попробую.

– Прекрасно, – сказал Рудольф. Дверь лифта открылась. – Спокойной ночи, Дэвид. Отдыхайте. – Доннелли пошел обратно по коридору и остановился перед дверью Гретхен. Он поднял было руку, чтобы постучать, но раздумал. Сегодня ей, наверное, лучше спать одной. Он вернулся к лифту и спустился в бар. Когда бармен спросил, что он будет пить, он ответил не сразу. И все-таки заказал виски с содовой. Вино пока подождет.

Открывая дверь номера, Рудольф услышал настойчивый звонок телефона. Он поспешно снял трубку.

– Мсье Джордах? – спросил мужской голос.

– Да.

– L'avocat d'Antibes m'a dit que vous vorlez me parler…[36]