Нищий, вор

Из-за багажа в машине не осталось места для Рудольфа, и они с Билли направились на стоянку к «пежо».

– Надо срочно придумать для нее какое-то объяснение, – сказал Рудольф.

– На этот раз придумывайте сами, – сказал Билли. – То, что я придумал в последний раз, чуть не стоило мне жизни.

– Может быть, увидев в газете фотографию Гретхен, он объявится. Во время съемок он очень к ней привязался.

– Я знаю. Он мне рассказывал. Сейчас его занимает только одно – как найти некоего югослава. – Билли с любопытством посмотрел на Рудольфа. – У вас есть какие-нибудь новости?

– Возможно, будут через несколько дней.

– Вы по-прежнему не хотите сказать мне, что вы затеяли?

– Нет, – решительно ответил Рудольф. – И не выпытывай.

Некоторое время Билли молчал, сосредоточенно следя за дорогой. По случаю приезда матери он вымыл машину и надел чистый, отутюженный костюм. Ему было жаль, что отсутствие Уэсли омрачило встречу.

– Надеюсь, что он не испортит моей матери этот торжественный момент в ее жизни. В аэропорту она была в отличном настроении. И сегодня она очень красивая, правда?

– Очень.

– А что у нее с этим Доннелли? – Билли повернул голову и посмотрел на Рудольфа.

– Ничего, насколько мне известно, – ответил Рудольф довольно резко. – Они хорошо поработали вместе, а сейчас мы с ним затеяли одно дело. И здесь тоже ничего не выпытывай.

– Я просто спросил, – сказал Билли. – Естественное беспокойство сына о матери. А что он за парень?

– Отличный парень: талантливый, честолюбивый, честный, пьющий.

– К этому она уже должна была привыкнуть за время жизни с отцом. Я говорю про пьянство.

– Твоего отца она тоже приглашала сюда. Но у него теперь какая-то новая работа, и он не может уехать из Чикаго. Возможно, он наконец взял себя в руки.

– Не уверен. Хватит и того, что он сделал для своего сына одну полезную вещь.

– Что же именно?

– Привил мне отвращение к пьянству. – Билли усмехнулся. – Послушайте, у меня идея. Не по поводу родителей, а насчет Уэсли.

– Какая же?

– Вы, конечно, знаете, что полиция собирает карточки, которые заполняют при въезде в гостиницу…

– Да.

– У Уэсли здесь, в Канне, наверняка нет знакомых, остановиться ему не у кого, так что скорее всего он живет в гостинице. Можно пойти в полицию и узнать. В конце концов, он же играет в фестивальной картине… скажем, что его разыскивают, чтобы взять интервью и сфотографировать…

– Нет, этого делать нельзя. Чем меньше полиция будет интересоваться Уэсли, тем лучше для всех. Нам придется искать его самим. Поброди в районе порта, зайди в ночные клубы, вообще посматривай по сторонам. А матери пока скажи, что он стесняется – не хочет никакой шумихи до показа картины, ему кажется, что он не очень хорошо сыграл и над ним будут смеяться, а потому старается не показываться на людях…

– Вы думаете, она на это клюнет? – с сомнением спросил Билли.

– Возможно. Она знает, что парень он странный, и, вероятно, скажет, что этого от него и следовало ожидать.

– Меня только удивляет, – сказал Билли, – что он не пришел к вам и даже не позвонил.

– Я был почти уверен, что он этого не сделает. Того, что он ищет, от меня он никогда не получит, и ему это прекрасно известно.

– А пистолет еще у вас? – спросил Билли.

– У меня.

Билли снова усмехнулся.

– Держу пари, вы единственный человек на фестивале, у кого в кармане лежит пистолет с глушителем.

– От такого преимущества я бы с радостью отказался, – мрачно заметил Рудольф.

Когда они проезжали по набережной Круазетт в Канне, среди афиш фестивальных фильмов Рудольф увидел афишу «Комедии реставрации» с фамилией Гретхен.

– Теперь, – шутливо сказал Билли, – плюс ко всем другим заботам мне еще предстоит научиться быть сыном знаменитой матери. Что же мне говорить, если у меня будут брать интервью и спрашивать, каково это?

– Говори, что это потрясающе.

– Следующий вопрос, мистер Эббот. Не считаете ли вы, что ваша мать приносила вас в жертву ради карьеры? Ответ: только последние десять – пятнадцать лет.

– Так ты можешь шутить со мной, – резко сказал Рудольф, – но больше ни с кем. Надеюсь, тебе это понятно?

– Да, сэр. Конечно, я валял дурака.

– Во всяком случае, пока она еще не знаменита, и вообще, в таких местах сегодня ты знаменит, а завтра – нет. У твоей матери сейчас время сложное и напряженное, и мы должны быть к ней очень внимательны.

– Я буду поддерживать ее, как могучий дуб, и она не узнает своего непослушного сына и будет с изумлением на меня взирать.

– Хоть ты и не пьешь, как твой отец. Билли, но ты, по-видимому, унаследовал его способность производить впечатление человека, который ни к чему не относится серьезно.

– Это просто защитный прием, передаваемый от отца к сыну, чтобы скрыть от постороннего взгляда нежную и трепетную душу.

– Пусть она хоть изредка проглядывает наружу. Это тебя не погубит.

Когда они вошли в холл гостиницы, Рудольф спросил, нет ли для него каких-либо известий. Нет, ничего не было.