Нищий, вор

– Ничего я не придумываю, – сказал Кролик. – Я просто хорошо тебя знаю. Знаю, когда ты в хорошем настроении. Знаю, когда тебя одолевает беспокойство. Сейчас ты что-то скрываешь. Я все время за тобой незаметно наблюдаю, и ты мне не нравишься, Уэсли.

– Чепуха все это, – сказал Уэсли резко. – Что ты охаешь, как старая баба.

– Одно я знаю точно: твоему отцу очень не хотелось бы, чтобы ты попал в беду, особенно из-за этого Дановича. Ты слушаешь меня, Уэсли?

– Слушаю.

– Он любил тебя и больше всего на свете хотел, чтобы у тебя в жизни все было хорошо. Того же хочу и я. У меня нет желания навещать тебя в тюрьме или в больнице или опознавать в морге.

– Не заставляй меня жалеть, что я приехал с тобой повидаться.

– Плевать мне, если ты меня вообще больше не увидишь, – сказал Кролик, – лишь бы вколотить в твою башку хоть что-то разумное. У тебя впереди прекрасная жизнь – не губи ее. Твоего отца нет в живых, ну ничего теперь не поделаешь. Уважай его память – вот все, о чем я тебя прошу.

– Мне пора возвращаться в отель, – сказал Уэсли. – Я жду звонка.

Кролик остался на корме, а Уэсли под его осуждающим взглядом сел на взятый напрокат одноцилиндровый мопед и с треском помчался в сторону отеля.

Подъехав, он увидел на стоянке «пежо» с откидывающимся верхом.

– Вас в баре ожидает какой-то джентльмен, – сказал ему портье, отдавая ключ от номера.

В пустом баре Билли в одиночестве потягивал пиво. Он сидел ссутулившись и казался маленьким и несчастным. Костюм его был помят, а спутанные ветром волосы так и остались непричесанными. После поездки в открытой машине в Париж, а затем сюда лицо его, и без того смуглое, стало еще темнее. Похож на араба, решил, подходя к нему, Уэсли. Билли встал, и они обменялись рукопожатиями.

– Ну, кузен, давно бы пора приехать, – сказал Уэсли.

– А по-другому ты разговаривать не умеешь? – спросил Билли раздраженно.

– Пошли ко мне, – сказал Уэсли, кинув взгляд на бармена, который у другого конца стойки чистил лимоны. – Поговорим там.

– Подожди, я допью. К тому же тебе и самому кружка пива не помешала бы.

– Мне многое не помешало бы. Допивай быстрее.

Билли огляделся.

– Хороший отель. Стоит, наверное, кучу денег.

– Я же собирался пробыть здесь всего дня два, а не весь сезон. Ну что, допил свое пиво?

– Допил, но надо еще заплатить.

– Запишите на мой счет, – бросил Уэсли бармену.

– Спасибо, – сказал Билли, выходя вслед за Уэсли из бара.

– Это самое малое, что я могу сделать, – с издевкой заметил Уэсли, – для моего верного кузена.

В номере Уэсли сразу же набросился на Билли.

– Достал? – резко спросил он.

– Сейчас я тебе все объясню. Человек, который его для меня хранил, скрывается от полиции. В Париже его нет, и его девчонка сказала, что не знает, где он. Но он будет ей звонить и…

– Когда? Когда он собирается ей звонить?

– Она точно не знает. Наверное, скоро.

– Скоро? В День независимости? Или, может быть, на рождество?

– Какого черта ты так со мной разговариваешь? Я сделал все, что от меня зависело.

– По-моему, ты врешь. Билли, – сказал Уэсли ровным тоном.

– Почему ты всех подозреваешь? Я ведь сам вызвался помочь тебе, правда? Никто меня не заставлял под дулом пистолета. Я изо всех сил старался.

– Врешь! Ты ведь знаешь, где этот пистолет… если он вообще существует…

– Он существует. Клянусь тебе.

– Тогда ты скажешь, где он находится. Сейчас же. – И Уэсли, как кошка, прыгнул на Билли и принялся его душить. Билли отчаянно сопротивлялся, но Уэсли был тяжелее его на сорок фунтов. Они молча продолжали бороться. Потеряв равновесие. Билли упал, и Уэсли придавил его коленом. Лицо его по-прежнему было спокойно, цепкие, как у маньяка, руки сдавили горло Билли. И только когда Билли уже начал терять сознание, Уэсли чуть разжал пальцы.

– Ты скажешь или нет?

– Отпусти. – Билли задыхался. – Ты мог меня задушить.

– Вполне вероятно. – Руки Уэсли снова начали сдавливать его горло.

– Рудольф… Он в Сен-Поль-де-Вансе… отель «Коломб д'Ор». Отпусти!

Уэсли медленно разжал руки и встал. Он помог Билли подняться, и Билли повалился на стул, ощупывая руками шею.

– Откуда взялся дядя Рудольф? Только без вранья.

– Я позвонил ему в Нью-Йорк. Я подумал, что уж если кто может тебе помочь, так это он. Исключительно ради тебя. Ты ведь не думаешь, что я о себе беспокоился?

– Струсил, – презрительно сказал Уэсли. – И позвал на помощь Санта-Клауса. Мне следовало бы это предвидеть. Чего еще, черт возьми, можно ожидать от теннисиста?

– Отправляйся теперь в Сен-Поль-де-Ванс, кровожадный идиот, и попытайся придушить дядю Рудольфа.

– Может быть, так и сделаю. А ты катись отсюда. И чтоб я тебя не видел, не то пожалеешь.

– Больше я к тебе без ножа не подойду, – сказал Билли, вставая. – Предупреждаю.

– Спасибо. Буду иметь в виду.

В дверях Билли обернулся.

– Еще одно слово. Что бы ты ни думал, я – твой друг.

Уэсли надменно кивнул, и Билли вышел из номера.

Снизу он позвонил в Сен-Поль-де-Ванс и рассказал Рудольфу, что произошло.

– О господи, – сказал Рудольф. – Неужели он в таком скверном состоянии!