Нищий, вор

Уэсли сидел молча, с деланной застывшей улыбкой на лице. Билли встал и налил себе пятый бокал шампанского. Все начало картины он просидел, тупо уставясь на экран. То, что происходило там, казалось ему теперь лишенным смысла, а слова – пустым звуком. Он то и дело смотрел на часы, а в девять сорок пять откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

Гретхен, бледная и усталая, непрерывно вертела кольцо на пальце. К шампанскому она не притронулась и за весь вечер не проронила ни слова. Сидевший рядом с ней на диване Рудольф время от времени похлопывал ее по руке, стараясь приободрить. Доннелли стоял, прислонившись к камину, и пощипывал бороду. Излияния рекламного агента, по-видимому, его раздражали.

– Завтра, – не унимался Симпсон, – у вас, Гретхен, и у вас, Уэсли, напряженный день. Каждому захочется с вами поговорить и вас сфотографировать. Завтра в девять я дам вам программу и…

Рудольф и Доннелли переглянулись, и Рудольф встал.

– Если завтра у нас такой трудный день, – сказал он, прерывая Симпсона, – то Гретхен надо отдохнуть. Давайте расходиться.

– Я тоже так считаю, – поддержал Доннелли.

– Конечно, конечно, – согласился Симпсон. – Просто я сейчас настолько взволнован, что…

– Мы все понимаем, дружище, – сказал Рудольф. Он нагнулся и поцеловал Гретхен. – Спокойной ночи, сестричка.

Она через силу улыбнулась. Когда они уходили, она поднялась, подошла к Доннелли и взяла его за руку.

– Дэвид, – сказала она, – задержись на минутку.

– С радостью, – сказал Доннелли и мрачно посмотрел на Билли.

Билли попытался улыбнуться и поцеловал Гретхен в щеку.

– Спасибо, мама, – сказал он, – сегодня был такой чудесный день.

Гретхен схватила его за руку и всхлипнула.

– Извини, – сказала она, – это просто… просто слишком много всего за один день. Утром я буду в полном порядке. – И, обращаясь к уже стоявшему в дверях Уэсли, спросила: – А ты не исчезнешь?

– Нет, мэм, – ответил Уэсли. – Если я вам понадоблюсь, я всего двумя этажами ниже. – Рудольф хотел поселить кузенов в одном номере, но Билли отказался: мало ли что взбредет в голову этому сумасшедшему. Он не сказал Рудольфу, чего он опасается на самом деле и о чем, если ему. Билли, повезет, Рудольф никогда не узнает.

В коридоре Рудольф сказал:

– Мне что-то совсем не хочется спать. У меня в номере есть бутылка шампанского. Пошли разопьем ее.

– У меня завтра утром деловая встреча, – сказал Симпсон. – А вы идите. – Он стоял, прислонившись к стенке лифта, длинный и мрачный, обреченный всю жизнь хвалить других; на прощание он грустно помахал рукой дяде и двум племянникам, намеревавшимся продолжать праздничный вечер за бутылкой шампанского, и пошел готовиться к завтрашней утренней встрече.

Открывая шампанское, Рудольф заметил, что Уэсли не сводит глаз с запертого чемодана, лежавшего на стуле возле окна.

– Держу пари, – сказал Уэсли, когда пробка вылетела и Рудольф стал наполнять бокалы, – он здесь.

– Что здесь? – переспросил Рудольф.

– Вы знаете, о чем я говорю.

– Давай выпьем, – сказал Рудольф.

Уэсли неторопливо поставил бокал на стол и вытащил из кармана маленький пистолет.

– Тот мне все равно больше не нужен, – сказал он очень спокойно, – так что можете хранить его в качестве сувенира.

– Так и остался ненормальным, – заметил Билли.

– Я за это и выпью, – сказал Уэсли.

Они выпили.

Уэсли сунул пистолет обратно в карман.

– Значит, – сказал Рудольф, – ты смотрел фильм, а потом принимал поздравления, и эта штука все время была у тебя в кармане?

– Точно, – ответил Уэсли. – Ведь мишень может появиться в любую минуту.

Рудольф, нахмурившись, расхаживал взад и вперед по комнате.

– А если я тебе скажу, Уэсли, что этим делом займутся и тебе самому не надо ничего делать?

– Как это понимать – займутся?

– А так, что сейчас, когда мы здесь пьем шампанское, того человека разыскивает профессиональный убийца.

– Я не желаю, чтобы кто-то это делал за меня, – сказал Уэсли холодно, – и я больше не нуждаюсь ни в ваших, ни в чьих-либо благодеяниях.

– Я пробуду в Канне до конца фестиваля. Еще десять дней. Если к тому времени работа не будет сделана, я уезжаю домой и ставлю на этом деле точку. Только обещай мне, что в течение десяти дней ты ничего предпринимать не будешь. Потом делай что хочешь.

– Я ничего не могу обещать.

– Уэсли… – начал было Билли.

– А ты не суйся, – оборвал его Уэсли. – Хватит уже.

– Успокойтесь, – сказал Рудольф. – Оба успокойтесь. Да, вот еще что, Уэсли. На днях звонила твоя приятельница, мисс Ларкин.

– И что она сказала?

– Что хочет приехать сюда. Она считает, что получит в редакции отпуск на две недели, и ждет твоего звонка.

– Пусть подождет. – Уэсли допил шампанское.

– Она сказала – ты сам хотел, чтобы она приехала.

– Я думал, к тому времени все будет кончено. А ничего не получилось. Повидаемся после.

– Как знаешь, – сказал Рудольф. – Я не собираюсь разыгрывать из себя Купидона – у меня и так дел хватает. Давайте допьем, и я пойду спать.

– А ты что будешь сейчас делать? – спросил Билли, когда они с Уэсли вышли из отеля на улицу.

– Пойду погуляю. Хочешь, пошли вместе?

– Нет.

– А что ты вообще обо всем этом думаешь? – спросил Уэсли.