Нисхождение

После обеда он снова взялся за работу и написал еще пять страниц. Понедельник и вторник прошли, а письма от Ины по-прежнему не было. Ингхэм работал. Он избегал Адамса. Он нервничал и понимал, что сейчас из него выйдет плохой собеседник. В таком настроении можно легко сорваться, сказать что-нибудь злое, обидное. В среду, собравшись все же пообедать с Адамсом, он вдруг вспомнил, что Адамс говорил ему о своем обыкновении проводить среду в одиночестве. Видимо, Адамс придумал себе нечто вроде правила, которому неуклонно следовал. Ингхэм пообедал в отеле один. Охотившийся за приключениями американец находился еще здесь и в этот вечер сидел за столиком с каким-то мужчиной. Ингхэм кивком поздоровался с ним. Он вдруг вспомнил, что так и не ответил Питеру Лэнгленду. Этим же вечером он написал ему письмо.

« 28 июня 19…

Дорогой Питер!

Большое спасибо за ваше письмо. Видите ли, я, как вы, должно быть, уже догадались из моего письма, ничего не знал о случившемся, так как Ина до сих пор ничего мне не написала. Я страшно огорчен известием о смерти Джона, поскольку, как и все остальные, искренне полагал, что дела у него идут самым замечательным образом. Должен признать, я знал его не слишком хорошо, хотя мы были знакомы последние несколько месяцев. Однако мне и в голову не приходило, что он может находиться в кризисе.

На следующей неделе я, скорее всего, покину Тунис и вернусь обратно в Штаты. Несомненно, это одна из самых невероятных командировок в моей жизни. И ни одного слова от Майлса Галласта — нашего предполагаемого продюсера.

Простите мне это сумбурное письмо. Честно говоря, я все еще не оправился от печального известия.

Ваш Говард Ингхэм».

Питер Лэнгленд жил с Иной на одной улице. Ингхэм запечатал конверт. Марок у него больше не осталось. Он отправит письмо из Хаммамета завтра утром.

В соседнем бунгало, за несколькими лимонными деревьями, кто-то желал друг другу спокойной ночи по-французски.

— Ты же знаешь, мы будем в Париже через три для. Позвони нам, — долетало до Ингхэма через открытое окно.

— Ну конечно! Джеки! Пойдем! Да он уже засыпает на ходу!

— Спокойной ночи, приятных снов!

— Спокойной ночи.

За окном все казалось черным. Луны не было.

Следующий день прошел точно так же, как и предыдущий. В пять часов Ингхэм постучался к Адамсу, чтобы пригласить его выпить по стаканчику, но того дома не оказалось. Ингхэм не стал утруждать себя и искать Адамса на пляже.

Утром тридцатого июня, в субботу, в фирменном конверте Си-би-эс пришло письмо от Ины. Его принес Мокта. Ингхэм разорвал конверт; он слишком торопился, чтобы вспомнить о чаевых для Мокты.

Письмо датировалось двадцать пятым июня, и в нем говорилось:

«Говард, дорогой!

Я ужасно сожалею о том, что не писала тебе до этого. Питер Лэнгленд сказал, что он написал тебе на тот случай, если ты еще ничего не знаешь об этом, но это печатали в лондонской «Тайме» и парижской «Трибюн», поэтому мы полагали, что ты мог прочитать обо всем. Я все еще до такой степени потрясена, что не могу писать. Но я обязательно напишу завтра или послезавтра. Обещаю. Пожалуйста, прости меня. Я надеюсь, что у тебя все в порядке.

Всего самого наилучшего,

Ина».

Письмо было напечатано на машинке. Ингхэм прочитал его еще раз. Вряд ли эту записку можно назвать письмом. Она лишь разозлила его. И что теперь, скажите на милость, ему делать — сидеть и ждать еще неделю, пока она окажется в состоянии написать? Почему она до такой степени потрясена? «Мы полагали…» Неужели она так близка с Питером Лэнглендом? Может, она и Питер держали Джона за руку, пока тот умирал в больнице? Вполне возможно, принимая во внимание, что он принял сверхдозу снотворного.

Ингхэм прогулялся по пляжу, с трудом волоча ноги по тому самому песку, который он столько раз бороздил в ожидании письма от Ины. Ее письмо сводило его с ума. Вполне в духе Ины — отстучать на машинке десять строчек с изложением фактов, добавив в конце: «Подробности позже», но в этом письме не было даже фактов.

Он не ожидал от нее такой бессердечности. Могла бы подумать о том, что он здесь совершенно один, за сотни миль, ждет не дождется ее письма. И почему она не нашла времени черкнуть хотя бы пару строк еще до того, как Джон покончил с собой? И это девушка, на которой он собирался жениться? Ингхэм усмехнулся, и это слегка сняло напряжение. Он чувствовал себя совершенно потерянным, словно парящим в пространстве. Само собой разумелось, что они поженятся. Он сделал ей предложение как бы между прочим, шутя, потому что только так и могло понравиться Ине. Она не ответила: «О, милый, да!», но все было понятно и так. Они могли тянуть со свадьбой еще несколько месяцев: все зависело от их работы, от того, как скоро они найдут квартиру, потому что Ине иногда приходилось летать в Калифорнию на месяц-полтора, но это само собой подразумевалось…