Нить Гильгамеша

На всякий случай, достав из кармана пневмопистолет, Грета сбавила шаг. Она обратилась в слух, сосредоточилась, считывая то, что не могла считать камера: расположения отсеков, ниши, возможные помехи на пути следования похитителя. Контейнеры очень крупные, их невозможно вывезти, не привлекая к себе внимания.

Грета миновала узкий коридор: чтобы протащить контейнеры через него, пришлось снимать обшивку и передвигать перегородку. Следователь остановилась в нише, погладила рукой шершавую обшивку, проверила целостность швов – если их шесть раз тревожили, на них должны были остаться следы. Но их не было.

Вздохнув, женщина прошла дальше и замерла, наконец, у нужного закутка. Отгороженный от остальной части склада квадрат, зашитый сверхпрочным стеклопластиком, снабженный кодовыми замками и системой свой-чужой. При появлении Греты мигнул красным датчик сканера, пройдя по лицу следователя, отключился – опознал.

Следователь обошла короб кругом – тот тоже оказался не поврежден. Три камеры, на которые шла запись, оказали не потревожены, не сбиты – они продолжали наблюдать за коробом. Грета ввела код доступа и открыла склад. Все семь контейнеров оказались внутри. Ша Себиль сказал, что пропали все семь контейнеров, а они вот – на месте.

– Не поняла… Вы это видите? – она посторонилась, позволив камерам, нацеленным на склад, зафиксировать, что контейнеры на месте. Включила портативную камеру на креонике.

Женщина сняла замок с ближайшего контейнера, сбросила систему защиты и под камеру открыла контейнер – пластиковые короба из-под сердечников были на месте.

Получается, неизвестный просто перегрузил сердечники и вывез со станции.

Грета вышла из короба, прислонилась спиной к его ребристой стенке и сползла по ней на пол.

Вытащила из креоника акт о консервации. Семь контейнеров, вес брутто каждого – тонна семьдесят килограмм. Контейнер стандартный модификации 4СНК, его вес согласно номенклатуре – девяносто пять килограмм. Значит, чистый вес груза – девятьсот семьдесят пять килограмм. Внутри – по шестьдесят ящиков, вес каждого – килограмм и двести граммов. Получается, вес самих сердцевин – пятнадцать килограмм и пять грамм.

В каждой коробке было по пять сердцевин, значит. вес одной – три килограмма и один грамм.

Женщина решительно поднялась – ей нужен был доступ в базу данных диспетчерской службы станции.

* * *

Через двенадцать минут Грета Гаар набирала по внутренней связи номер Ша Себиля, даже не посмотрев на время:

– Шеф, вес каждого сердечника – три килограмма один грамм, я сверилась с каталожными списками, с учетом диаметра сердцевин, это могут быть сердцевины с изотопами водорода. Их похитили без тары, перегрузив в свои емкости в уходящие грузовые суда, оставлявшие в отсеке с отходами отработанное топливо и детали для ремонта. По времени отбытия с «Иля» я засекла все шесть судов, которые вывозили сердцевины, – тараторила она. – У каждого из них происходил сбой товаротранспортных накладных с последующей их корректировкой на станциях весового контроля.

Она замолчала, чтобы перевести дыхание. Ша Себиль нетерпеливо окликнул ее:

– Дальше?

– Все корректировки производились в сторону уменьшения по сравнению с расчетными показателями, которые давала наша диспетчерская в момент отстыковки от «Иля». И все уменьшения кратны трем килограммам и одному грамму.

Ша Себиль был впечатлен:

– Ты нашла их, Грета, – он мысленно поаплодировал талантливой сотруднице.

– Ничего подобного, их нет на этих грузовиках. Они их потеряли незадолго до станций контрольного взвешивания. И вот тут уже интересно – все грузовики корректировали курс в гравитационном поле Фобоса за пару часов до станции взвешивания.

Ша Себиль помолчал всего минуту:

– Я звоню Теону. Собирайся на «Тольду», передашь все эти данные ему в руки.

– Но… «Линнель»…

– Грета, давай без вот этих твоих штучек. Две с лишним тысяч сердцевин с изотопами попали скварр пойми в чьи руки, у нас из-под носа, вероятно, проникнув и взломав нашу систему безопасности… – Грета открыла было рот, чтобы подтвердить предположение шефа, но осеклась – это уже не имело значения.

Она вздохнула, слушая наставления шефа в пол-уха, закрыла блокнот Семаль, но тут же распахнула его вновь – в суете последних часов она не заметила короткую запись, сделанную ровным дочкиным почерком: «Мама, ты не должна на меня сердиться, я хотела тебе сказать, но не успела, честно… Я не сразу лечу на Клирик, а другим рейсом. Как золотая медалистка я получила билет на экскурсию на «Тольду». Ты знаешь, как я мечтала на нее попасть, поэтому не могла отказаться. Не теряй меня и не сердись. Люблю тебя. Семаль». И сердечко с крылышками под именем.

– Вот засранка, – прошептала Грета, закрывая блокнот.

– Что ты сказала? – Ша Себиль решил, что сказанное как-то относится к нему.

Грета шумно выдохнула, посмотрела на часы – те показывали шесть часов вечера.

– Поняла вас. Уже вылетаю, шеф… Я могу воспользоваться скоростным коридором?

А про себя добавила: «Готова поспорить, кто-то будет очень удивлен, встретив меня на «Тольде».

* * *

Борт фрегата «Тольда»