Нить судьбы

И она принялась доставать из корзины свои вышивки. Бабы вновь принялись ахать, да всплескивать ладошками, дивясь искусному шитью. Надийка стояла в стороне, рядом с Захарихой, и с улыбкой наблюдала за всем этим. Бабы же тут же разбирали себе шитьё, отдавали деньги Корнею, а вслед за ними тут же подходили новые покупательницы. Захариха только качала головой, удивляясь такому успеху внучкиного рукоделия. Не прошло и получаса, как Корней всё распродал, подошёл к Надийке с Захарихой и рассчитался с ними за труды.

– Бабушка, а вы откуда будете-то? Из какой деревни?

Захариха объяснила ему, где они живут.

– О, так это совсем недалеко!

– Недалеко, да пешком-то тяжело будет. Ноги у меня уже не те, что в молодые годы, болят. Вот, ежели когда с соседями попуткой, то и приезжаем.

– Ну что ж, вот вам денежки ваши, а это тебе, рукодельница, отдельный подарок. Купи себе, что сама захочешь, ладно? – и Корней, как и в прошлый раз отсыпал ей в ладошку горсть монеток.

– Ага, – кивнула девочка, – Ну, до свидания, дядя Корней.

Корней откланялся и направился к своему прилавку, на пути он оглянулся, чтобы помахать на прощание Надийке.

– Дядя Корней, а родится у вас мальчик, – громко сказала Надийка.

Корней так и замер с поднятой в воздухе рукой, уставившись на девочку. Захариха засмеялась, взяла внучку за ладошку, и они пошли по торговым рядам, так и оставив Корнея стоять в восторженном онемении у прилавка.

ГЛАВА 18

В этот раз Надийка с Захарихой управились быстро. Девочка точно знала, где и что ей нужно купить, и они с бабушкой скорёхонько обошли торговые ряды, закупили нитки, ткань и ленточки. Деньги Корнея в этот раз Надийка не потратила, а убрала их в кармашек.

– Что же ты, ничего не купишь для себя? – спросила Захариха.

– Мне эти денежки для другого пригодятся, бабушка, – ответила девочка.

– Ну, хорошо, – подивилась Захариха, ничего больше не расспрашивая.

Они вышли с ярмарки и направились к тому месту, где стояли на лугу телеги, нашли своих соседей и вместе с ними тронулись в обратный путь.

Вешние дни скорые, что вода текучая, проплыли, и нет их. Вот и весна закончилась, и пришло в деревню лето красное. Выросла под плетнями жгучая крапива, раскинулись бархатные листья лопуха, заголубел цикорий, забелели ромашки и тысячелистник. Деревья сменили прозрачные свои нежные наряды из зелёной дымки на изумрудную густую листву, обнялись, переплелись друг с другом ветвями, раскинули узорчатый шатёр, сквозь который пробивались весёлые солнечные зайчики и прыгали по свежей траве жёлтыми мячиками, играя в салочки. Появились в лесу первые ягоды, словно порвала-порассыпала красавица по малахитовому бархату яркие рубиновые бусы, и разлетелись бусинки, раскатились, и мно-о-ого их было, так что и не счесть. Алели они под аккуратными листиками с зазубринками по краям, стоило только приподнять листочек или же самой наклониться, да заглянуть под него – а вот и ягодка там спряталась! А к сладкой ягоде и кислый щавель рядом – пожалуйте, угощайтесь, вку-у-усный… Надийка с Захарихой каждый день в лес ходили, то по травы, то по ягоды, а то и просто прогуляться. Надийка собирала в маленькую свою корзиночку разные травинки да листочки, цветы полевые, а затем, вернувшись домой, садилась за стол и принималась зарисовывать всю эту красоту, внимательно изучая каждую прожилочку, каждую чёрточку на растении. Захариха купила ей коробку карандашей и альбом, и теперь Надийка могла изобразить всё в натуральный цвет и оттенить так, как нужно, так, как она видела. Девочка радовалась и старательно занималась своим трудом.

В один из дней Захариха сказала:

– Надийка, я в лавку пойду, пойдёшь со мной?

– Пойду, бабуся! А Мария в лавке ещё работает?

– Работает, работает. А что, нужна она тебе?

– Нужна, бабуся. А она у тёти Глафиры живёт?

– У неё.

– М-м, хорошо. А к дяде Власу мы зайдём?

Захариха замерла, не зная, что и ответить внучке, улыбка сошла с её лица, и вновь некое беспокойство, какое отчего-то возникало у неё всякий раз при упоминании имени Власа, кольнуло её в сердце.

– Зайдём, коли надо тебе, – ответила она, наконец, Надийке, что выжидающе смотрела на неё.

– Надо, бабуся, очень надо. Я ему подарочек приготовила, я же его так и не отблагодарила за пяльцы-то!

– Ну, значит, заглянем в гости, только ненадолго, дела у меня.

– Хорошо!

Надийка взяла свою корзиночку, что-то положила в неё, и они пошли в лавку.

Они шли по дороге, а встречные люди здоровались с ними, и Надийка кланялась в ответ.

– Бабушка, – дёрнула она старуху за рукав, – А почему они так смотрят на меня?

– Да так, интересно им, – ответила та, – Любуются они тобой, ты ж у меня вон какая красавица растёшь.

Надийка посмотрела на неё и сказала:

– Бабушка, ты мне неправду говоришь.

– Да ладно-ладно, – отмахнулась Захариха, – Какую ещё неправду? Смотрят, да и смотрят, на то они и люди. Да и глаза им на то и дадены. Ты ж вон тоже, в лес придёшь, так и бегаешь, смотришь во все стороны, зыркаешь глазками своими.

– Твоя правда, – засмеялась Надийка.