Нить судьбы

– Да тьфу на тебя, – отмахнулась Глафира, – Да какой он колдун? Что вы сплетни плетёте? Мужик как мужик. Ну, знает что-то немного, помогает людям, ну, может и есть у него что. Так ведь колдуны они злые. А если бы Влас был плохой, разве делал бы людям добро? И не росло бы у него ничего в руках, у колдунов ничего не растёт, говорят.

– Да как же, не растёт? – заспорила Сузгиниха, но тут же сбавила тон, после того, как Захариха, приложив палец к губам, зашипела «т-с-с» и перешла на громкий шёпот, – Ещё как растёт! Всё у них растёт, только не то, что надо.

– Хм, ну так и вот, – уперла руки в боки Глафира, – А у него, посмотри, в огороде всё, как на дрожжах, к кому помогать не придёт – всё спорится сразу у людей, а по дереву как он вырезает – наличники да картины, а дом у него как украшен – любо-дорого посмотреть! Так какой же он колдун?

– А ещё, – начала, было, и дальше спориться бабка Сузгиниха, как раздался стук, дверь отворилась, и на кухню ввалился Влас.

ГЛАВА 16

– Добрый день, соседки! – громко поздоровался Влас, – За чью судьбу переживаете на этот раз? Никак за мою? Мне кости моете?

Сузгиниха, поперхнувшись чаем, закашлялась, а Глафира во все глаза вытаращилась на Власа, ввалившегося в облаке морозного пара в избу.

– Ну, ничего, мойте-мойте, чище буду, реже в баню ходить придётся! – рассмеялся Влас.

Захариха покачала головой, и только было открыла рот, как из спаленки раздался голосок Надийки.

– Дядя Влас, это ты? Иди скорее сюда! Я тебя давно поджидаю!

– Можно? – спросил Влас у Захарихи.

– Да иди, чего уж там, – махнула рукой старуха.

Тот быстро скинул тулуп, навесил его на гвоздь у порога, разулся, сунул снежные валенки в угол, снял шапку и протопал тяжёлой медвежьей походкой к девочке в комнату. В руках он держал увесистый свёрток, но Захариха не посмела спросить, что это он там принёс, хоть и было ей очень любопытно.

Едва он успел скрыться за порогом Надийкиной комнаты, как бабы, склонившись друг к дружке, тут же зашептались промеж собой:

– Ой-ёй-ёй, страшный-то какой, здоровый, как медведь. Ты гляди, Захариха, за ним, мало ли чего!

– Да ну вас, – отмахнулась та, – Всё болтаете да болтаете, сплетни собираете.

– Ну, мы пойдём, коли, – так же шёпотом продолжили они, – А то тут этот…

– Ступайте с Богом.

Бабка Сузгиниха с Глафирой засобирались домой, и, попрощавшись, убежали. Захариха начала убирать со стола, прислушиваясь к басистому голосу Власа и звонкому смеху внучки, доносившимся из спальни.

– Смотри-ка, нашли ведь общий язык, – хмыкнула она, – Так и придётся мне его привечать, что делать. Но поговорить мне с ним всё-таки надо, что же это такое происходит?

Убрав посуду, Захариха вошла в комнату к внучке, и встала у порога.

– Бабуся, погляди, – тут же защебетала Надийка, – Какую красоту мне дядя Влас сделал!

В руках у девочки был деревянный ящичек, навроде сундучка, крышечка у него открывалась, а внутри были разной ширины и длины отсеки.

– Вот, смотри, бабуся, – щебетала Надийка, – Сюда вот я ниточки положу, а сюда ножницы, сюда иголочки, а вот здесь бусинки поместятся.

– Ну, хорошо, – кивнула старуха, недобро посмотрев на Власа, который довольно улыбался, сидя на стуле у кровати Надийки.

Тот повернул голову на Захариху, и пристально, не отводя глаз, посмотрел на неё долгим внимательным взглядом.

– Дядя Влас, ну что, ты сделаешь мне рамочку для вышивки, которую я просила, сможешь? – зазвенела колокольчиком Надийка.

– Смогу, конечно, – кивнул тот, – Ты мне только объясни, какую тебе именно надо?

Они вновь принялись ворковать, обсуждая пяльцы, а Захариха пошла по второму кругу собирать на стол. Через несколько минут она вернулась:

– Чай-то будем пить с пирогами?

– Коль хозяйка угощает, так не откажусь, я один живу, бобылем, когда ещё пирогов поем? – усмехнулся Влас.

Надийка тоже встала, и, накинув на плечи большую бабушкину шаль, пошла со всеми на кухню. За столом Захариха всё глядела исподтишка на гостя, что сидел напротив и с аппетитом уплетал пироги с калиной. Она не знала, как бы подступиться к нему и начать нужный ей разговор. Наконец, улучив удобный момент, она спросила:

– А что ж ты один-то живёшь, Влас? Али вдовствуешь?

– Один живу, никого у меня нету, бабушка. Были родственники, да поумирали все.

– А сам-то ты откуда будешь?

– Да издалека, бабушка, – уклончиво ответил тот.

– Бабуся, а ты чего это дяде Власу допрос устраиваешь? – подала голос Надийка.

– Да я что, я так, спрашиваю…

Захариха вновь тяжело вздохнула.

– А ты бы, стрекоза, долго не сидела, не студилась, только на поправку пошла.

– Да, Надийка, иди-ка ты в постель, – поддержал её Влас.

Когда девочка убежала в комнату, он достал из кармана тулупа, висевшего у порога, льняной мешочек, протянул старухе и сказал:

– Я тут травок вам принёс, вы позаваривайте их, да Надийке вместо чая подавайте, она скорее на поправку пойдёт.

– Спасибо, Влас, – поблагодарила старуха.

Они молча допили чай, Влас хлопнул себя по коленкам и сказал:

– Пойду я, бабушка, пожалуй, пора мне, спасибо за угощение.

– Ну, ступай с Богом.

Выйдя на крыльцо, Влас вдруг обернулся: