Нити

— Для меня это очень важно. Спасибо, — он отодвинулся от стола.

— Уже уходишь?

Илья посмотрел в ее испуганные глаза. Вдруг понял, что последний раз навещал ее больше месяца назад. И отчего-то нехорошо стало ему при мысли о том, что он ни разу за весь этот месяц даже не вспомнил о ней, словно у него не было в этом потребности. Хотя мама звонила, раза два — точно. Стало стыдно и тревожно, и в груди шевельнулась тупая боль.

— Нет. Полежу в зале на кушетке.

Ее лицо потеплело.

— Хорошо. Как раз пирог допечется, возьмешь с собой кусок.

Он прошел в зал, опустился на мягкий древний диван и чуть прикрыл глаза. Что происходит? Думай. Думай. Анализируй, как говорили ему в школе и потом в институте.

Что творится?

Он смотрел на знакомый потолок, на истертый, в пятнах, ковер и старенький сервант. На книжный шкаф, где прятались удивительные истории, которые он так любил читать. На картину с одиноким парусником, выходившим из гавани в открытое море на закате. Со стенки ему приветливо тикали старенькие, но еще исправные часы. Илья чувствовал, что падает в объятия сна, но спать сейчас было нельзя, потому что нужно было подумать.

Автокатастрофа.

Николай Михайлович.

Потом Эдик.

Люди в «Глобусе». Люди на улице.

Сеть из нитей. Все связаны нитями.

Черный прилив.

Слепое пятно вокруг, какие-то узлы и клубки. Снова Эдик, избитый до невозможности. Его бабушка с белыми острыми глазами. Белая волна. Странные нити, ведущие непонятно к кому.

И тетя Вика. Почему-то она. Это очень важно.

Мысли Ильи завязли в мутной пустоте. Прошлое зияло провалами. Напоминало лощину, окутанную туманом, из которого виднелись островки земли и корявые очертания деревьев. Лица, запахи, целые куски событий, вырванные из контекста. Илья копался в памяти, заглядывая все дальше, на месяц, на год назад, на десятилетие, прокручивая в обратной перемотке свою жизнь.

Вспышка.

Четкая, словно на фотографии картинка. Они сидят с тетей Викой на пруду. Илья прихватил из дома бамбуковую удочку и старался забросить крючок как можно дальше в воду. По темной поверхности шли круги, со дна поднимались пузырьки, а лягушки выводили оглушительные рулады на другой половине пруда, но Илью это мало заботило, потому что основной его задачей стало закинуть удочку так, как это делают заправские рыбаки. Наконец, убедившись, что леска улетела достаточно далеко, он сел подле тетушки и успокоился. Удочку поставил на рогатку, воткнутую в землю. «Хорошо у тебя получается», — похвалила тетя Вика. Он зарделся до кончиков ушей и важно объяснил, для чего нужно грузило. Она улыбалась и слушала. Потом достала из корзинки бутерброды, бутылку газировки и полотенце.

Они сидели на берегу пруда, жевали бутерброды под лягушачий концерт, а солнце не спеша клонилось к горизонту. Над полем стелилась вечерняя дымка. Дальние холмы окрасились в позолоту, а пара мелких облачков на чистом небе стали лиловыми. Они слушали окружающий мир, и слова здесь были лишними. Все затихло.

Вдруг поплавок дернулся и ушел под воду. Илья вскочил на ноги, бросился к удочке и рванул ее на себя. Послышался всплеск, и он вытащил из воды кусочек водоросли. Разочарованный, он смотрел на этот зеленый комок, не в силах поднять глаза на тетку, потому что ему было стыдно. Она сама подошла к нему, обняла и погладила по голове. «Не расстраивайся, — сказала она, — у всех случаются осечки». Он ответил, что попробует еще раз, но уже наверняка, почти точно знал — сегодня поймать ничего не удастся. Забросив удочку, он сел на землю, подтянул колени к подбородку и застыл.

«Когда я училась в школе, — сказала тетя Вика, — учитель дал нам задание по ИЗО: нарисовать воробья. Я нарисовала, но учитель сказал, что рисунок неправильный, и оценку за него не поставит. Тогда я разревелась и не ходила на уроки целую неделю». Тетя Вика замолчала. Илья спросил: «Потому что рисунок был плохой?». «Нет, — сказала тетя. — Потому что вместо воробья я нарисовала белку. С орешком в лапках». Илья смотрел на воду. «У меня никак не получались птичьи лапы, поэтому я решила нарисовать кого-то другого. Потом учитель заявил, что поступил неправильно — он был молодой, неопытный парень, сразу после института. Но для меня-то это было неважно». «Конечно, — согласился Илья, — Обидно, когда твою работу не ценят». «Да, но я поняла еще одну вещь. — Илья посмотрел на тетку, — Если не получается одно дело, то в другом обязательно что-нибудь выйдет».