Нити Ариадны

Я принялся за рассказ. Поведал и про Содружество, и про нашу цель, и про то, как мы сюда добирались. Насчет туннеля от Молодежной до Тимирязевской, правда, опять приврал. Уж кому-кому, а этому человеку про тайный лаз я рассказал бы в самую последнюю очередь. Глухов слушал очень внимательно и задавал очень много вопросов. Причем больше про само Содружество и соседние станции – Строгино и Крылатское. На моменте про сатанистов посмеялся, а про Савеловскую и слушать не стал – махнул рукой.

В общем так, – сказал Михаил Степаныч, когда я закончил рассказывать, – в принципе, ваше предложение стоит обдумывания. Но надо сначала проверить ваш товар. Можно хоть сейчас. Вы не возражаете?

– Нет-нет, вы что? – воскликнул я, раскрывая брошенный на пол рюкзак.

На свет появился целлофановый пакет. Я, не глядя, зачерпнул горсть пальчиковых батареек и выложил на стол. Глухов порылся в ящиках стола и достал небольшой карманный фонарик.

– Так-с. Посмотрим, – сказал он, взяв две батарейки и вставив их в фонарь.

Включил. И ничего. Начальник Новослободской удивленно посмотрел на меня, затем вставил другие батарейки. И опять – никакого света. Я почувствовал, как мое сердце уходит куда-то в пятки. Когда нерабочими оказалась третья пара батареек, ноги стали будто ватными. Но окончательно добил меня яркий луч света, когда Михаил Степаныч вставил свои батарейки, которые там были изначально. Дело не в фонаре…

– Ну, и что это? – взгляд Глухова, казалось, сейчас просверлит меня насквозь.

– Я не знаю… – севшим голосом сказал я. – Понятия не имею.

– Я тоже, – пожал плечами Михаил Степаныч. – Но, походу, вы меня обманули…

– Стойте… – выдохнул я, но начальник Новослободской вдруг выкрикнул во всю глотку: – Эй, ребята, вышвырните-ка эту шваль восвояси!

– Вы думаете, что мы реально постараемся вас вот так по-детски наду… Эй! – мой крик прервался, когда двое солдат, до того стоявших возле двери, схватили меня под руки.

– Мне срать, – ответил Глухов, который все больше отдалялся, пока меня тащили к выходу.

– Вы поймите, что нам нужны лекарства! – заорал я. – Возьмите нашу еду, химзы наши, наши пушки! Только дайте таблеток!

Я кричал от отчаяния, даже не веря, что мои слова хоть как-то подействуют. Тем сильнее было мое удивление, когда Михаил Степаныч вдруг приказал нам вернуться обратно. В это время мы уже находились на платформе, так что громилам пришлось разворачиваться и впихивать меня в дверной проем.

– Пушки, говоришь? – спросил начальник. – И что же у вас есть?

– Два «Калаша». Четыре пистолета. Гранаты. Боевые…

Глухов призадумался, переглянулся с Перепелкиным, что-то пробормотал под нос, затем снова уставился на меня.

– И обращаться, вроде, умеете, раз сатанюг прошли. Ладно. Я беру ваше оружие. Вместе с вами, – сказал он.

– Что? – оторопел я.

– То. У нас завтра организуется рейд в одно опасное местечко. Конкретно – в институт Склифосовского. Наши люди сейчас, почти все, заняты другими делами, так что у нас каждый ствол на счету. Если поможете с расчисткой больницы от мутов, получите свой антирад и право на бесплатный проход по туннелям Ганзы до любой нужной вам смежной станции. Откажетесь…

Лысый начальник не договорил, но, в принципе, и так все понятно. В лучшем случае – выгонят взашей, в худшем – поставят к стенке. Но разве можно отказаться от такого предложения в нашей-то ситуации?!

– Согласен, – ответил я.

– Что, ж вот и отлично, – Михаил Степаныч протянул мне руку, и я пожал ее, нутром ощущая подвох. Возможно, дело в деталях? Но я не успел ничего уточнить, потому что Глухов с улыбкой на лице произнес: – Петр Иванович, проводите нашего гостя на Менделеевскую.

* * *

Мои товарищи нашлись не на платформе, а в небольшой гостевой палатке.

– Михаил Степаныч распорядился, – пояснил Перепелкин. – Не волнуйтесь – расплатитесь, когда захотите. Мы не будем вас дергать.

Ага, не будут. До завтрашнего дня. Зато потом обдерут до нитки, если мы откажемся. И будут при этом полностью правы. Этот поступок – не проявление доброты, а еще одна петля, держащая нас всех у Ганзы на привязи…

Но вслух я это не сказал, конечно же. Просто поблагодарил офицера и нырнул внутрь брезентового «домика». Все три моих компаньона посмотрели на меня с надеждой. Даже Бах и то застыл в нетерпении.

– Ну, что? Купил? – выпалил Вася.

– Почти, – вздохнул я, и вкратце рассказал про события на Новослободской и про заключенную мной сделку.

– Идиот! – прорычал Бах, ударив в сердцах кулаком по спальнику, на котором сидел. – Дебил конченный…

– А что мне по-твоему, нужно было делать? – хмыкнул я. – Ответить: «нет»?

– Именно.

– С чего бы?

– А подумать? – солдат постучал пальцем себе по виску. – Все слишком легко. Это подстава!

– Тише ты, – прошипел я. – Знаешь, мне тоже так показалось. Но мы не знаем этого точно. Да и какой у нас выбор?

– Собираем манатки и валим отсюда, – заявил бородач. – Отмажься от сделки как-нибудь. Лучше продать пушки или жратву еще где-нибудь, зато честно.

– Ты не знаешь наверняка, – повторил я, уже строже. – К тому же, нас могут не выпустить.