Нити Данталли (СИ)

— Боюсь, вы ошибаетесь, — смиренно ответил вестник беды на немое восклицание женщины. — Такова воля Рорх, дорогая. Она решила забрать нашего друга на Суд Богов, время Мальстена пришло.

Аэлин рванулась в дом, и аггрефьер предупреждающе зашипел. Ринувшись на противницу, он поступил именно так, как она рассчитывала. Незаметно скользнувший в руку охотницы стилет замер у самого горла иного существа.

— Только дернитесь, Теодор, и Рорх взамен получит вашу жизнь, — угрожающе произнесла женщина. — Как вам такой обмен? По мне, вполне справедливый.

Вестник беды скрипнул зубами, не решаясь двинуться. В воспоминаниях своей противницы он прекрасно видел, что она среагирует быстро на любое резкое движение и перехватит тонкую шею стилетом прежде, чем Теодор успеет даже поднять руки.

— Богиня призовет меня, когда сочтет нужным… — гортанный голос вестника беды предательски дрогнул, вызвав у охотницы нервный смешок.

— Что ж, если я ее глашатай, могу возвестить этот момент прямо сейчас. Каково вам будет на Суде Богов, когда Ниласа зачитает ваши последние деяния? Нарушение слова, данного другу, попытка причинить мне вред. Не очень говорит в вашу пользу, так? — аггрефьер не ответил, и на лице Аэлин появилась нехорошая ухмылка. — Так вот. Предлагаю условие: вы даете мне спасти Мальстена, а взамен остаетесь живы сами. Эту ночь проведете в подполе своей хижины для страховки, а утром я выпущу вас, когда близость чужой смерти перестанет затуманивать ваш разум. Вы друг Мальстена, и мне бы не хотелось утром объясняться перед ним, почему мне пришлось устранить вас. Но если не согласны, я стерплю эти объяснения, и вы встретитесь с Рорх прямо сейчас. А, что бы вы ни говорили о смерти, я вижу, что встречаться с нею вам пока не хочется. Каждое существо цепляется за жизнь. Даже аггрефьер. Как ни крути, чужая смерть вам больше по душе.

Вестник беды прерывисто вздохнул, понимая, что выбор у него и вправду невелик.

— Будь по-вашему, — сокрушенно произнес он.

— Тогда не будем терять времени.

Аэлин кивнула, спешно вошла в дом, повлекла аггрефьера в жилую комнату, заперла его в подполе и подперла крышку креслом, надеясь, что это существо не сумеет выбраться до утра.

* * *

Мальстен не осознал, в какую секунду расплата из невыносимой переродилась во всепоглощающую, просто настал момент, когда кроме нее в мире не осталось ничего. Мысли и воспоминания, уносящие на границу безумия, слились в единое целое. В бреду, в воскрешенном памятью давнем сражении, Мальстену виделся Гордон Фалетт, в ужасе смотрящий на него и кричащий на весь дэ’Вер: «Данталли! Он данталли!», а солдаты Кровавой Сотни — все, как один обугленные, израненные, с черными провалами вместо глаз — надвигались на своего командира с ритуальными факелами, готовые распалить самый большой на Арреде костер.

Сейчас Мальстен счел бы огонь избавлением. Воистину, это было бы быстрой и милосердной смертью по сравнению с непрекращающейся, сдавливающей горло и вгрызающейся в каждый нерв агонией, которую приносила расплата.

А где-то за этим безумием притаилась тьма — спасительное забвение, вечное ничто, которое звало и манило с каждой секундой все громче. Лишь в этом — было спасение. Лишь так можно было отстраниться, отделить себя от реальности, убежать. Мальстен знал, что стоило поддаться этому зову, и дороги назад уже не будет, однако соблазн был слишком велик.

И когда забвение подобралось достаточно близко, чтобы можно было дотянуться до него, один звук, напоминавший хлопок двери, вдруг заполнил собою весь окружающий мир. Отдаленное сражение, воинственные кличи Кровавой Сотни — все померкло перед ним.

«И как может стук двери быть громче пушечных выстрелов?» — мелькнуло в голове данталли, когда перед глазами предстал образ Аэлин Дэвери.

— Мальстен! — испуганно позвала она, приблизившись. — О, боги, Мальстен, вы меня слышите? Смотрите на меня! Ну же, давайте! Не ускользайте туда, умоляю.

«Аэлин? Почему она здесь?» — не понимал данталли.

— Мальстен, очнитесь! Вы должны быть в сознании, должны это пережить, — продолжала говорить охотница, мимолетно прикоснувшись к его щеке. Ладонь ее оказалась почти обжигающе горячей. — Знаю, вам больно, но прошу вас… вернитесь. Мальстен, пожалуйста!

«Больно?»

Словно услышав сигнальное слово, расплата дотянулась до своей жертвы, резко вырвав ее в мир живых. Спасительная тьма оказалась недостижимо далеко.

— Леди Аэлин… — сумел выдохнуть данталли, после чего тело вновь сковало волной боли, заставив его напрячься, как струна, готовая лопнуть.

— Слава богам, вы в сознании! Все будет хорошо, слышите? — облегченно выдохнув, произнесла женщина. Лишь теперь Мальстен понял, что она стоит подле него на холодном полу хижины Теодора Гласса на коленях, а ее рука лежит на его сжатой в кулак ладони.