Нити Данталли (СИ)

— Все немного… сложнее. На деле они все это могут, но не все это делают. Я, по правде говоря, знаю только одного, кто научился. Может, в древности было по-другому, как знать! Так или иначе, каждый из них платит большую цену за свои возможности: боги наделили данталли силой, почти равной себе, и заставили жестоко расплачиваться за нее. Возможно, идеи Красного Культа не так уж нелепы, — невесело усмехнулся Теордор. Поймав возмущенно-предостерегающий взгляд Аэлин, он кивнул и предпочел пояснить. — В конце концов, если бы все данталли раскрывали свои возможности так, как это делает наш с вами общий знакомец, возможно, Арреда давно была бы под их контролем. Но знания об их истинных способностях были давно утеряны с гибелью острова Ллиа̀н.

— Это ведь миф, — качнула головой охотница. — Остров, который был якобы уничтожен врезавшейся в него кометой и погребен в Малом Океане много лет назад.

— Тысяча четыреста восемьдесят девять, если быть точнее. И на нем якобы жили данталли, для которых красный не был серьезной помехой, и которые могли управлять кем угодно. Глядя на Мальстена, вы будете продолжать утверждать, что это миф? И что от мифа люди всего мира ведут свое летоисчисление?

Аэлин покривилась. После долгих смутных времен на Арреде не осталось никаких письменных свидетельств реальности острова Ллиан, лишь слухи, передаваемые из поколения в поколение, и летоисчисление «с.д.п.», ведущееся с того дня, как родина опаснейших в мире иных существ пала под разрушительным ударом кометы.

— Что же они тогда и впрямь не захватили всю Арреду?

Аггрефьер пожал плечами.

— Человечеству повезло, что эти существа по природе мирные. Жестокость в них просыпается, только когда рождаются полукровки от связи с людьми. Это качество, как и мимикрия под цвет человеческой кожи, принесла им природа ваших собратьев, леди Аэлин. Кстати, если верить легендам, чистокровные данталли имели синюшный оттенок кожи за счет своей синей крови, — Теодор вздохнул. — Опираясь на этот же миф, можно сделать вывод, что некоторые данталли в момент гибели Ллиана на острове не присутствовали. От них и пошли те «демоны-кукольники», которых знаем мы сегодня. У них практически отсутствуют знания о своей природе, их некому было учить, а особенно мало этих самых знаний стало с сокращением числа данталли после Войны Королевств и расцвета Красного Культа. Большинство «демонов-кукольников», как их называют в народе, нынче озабочены тем, чтобы скрываться и применять свои способности редко и по случаю.

Охотница задумчиво покачала головой.

— О прорыве сквозь красное я впервые узнала именно от Мальстена. До этого мне ни разу не попадалось даже слухов о подобном в среде нынешних данталли. Если уж мы опираемся на миф…

— Да, в самосовершенствовании наш друг достиг определенных успехов, — хмыкнув, ответствовал аггрефьер, опускаясь на стул у небольшого деревянного столика и указывая гостье на кресло в углу комнаты у очага. Охотница присела и внимательно посмотрела на Теодора, ожидая продолжения. — Надо признать, что Мальстен действительно самый искусный данталли на моей памяти, а во время войны — еще до Нельна — я успел немало их повидать. Мальстен силен… был бы силен почти безмерно, если б не эта расплата. Он, конечно, считает виноватым в том, что теперь вынужден переживать, только себя, но я глубоко убежден, что в сложившихся обстоятельствах выбор у него был невелик. А Бэстифар его изуродовал почти намеренно. С целью привязать.

Произнесенное имя ярким всполохом прошлось по сознанию молодой женщины, отогнав все рассуждения о древних временах и острове Ллиан. Перед глазами мелькнуло бледное лицо Мальстена, его рука, отталкивающая отвар, успокаивающий воспаление, и его слова, произнесенные в бреду, выгнать из памяти которые до сих пор ей так и не удалось.

Нет, стой! Не надо, Бэс…

— Бэстифар… — повторила Аэлин упавшим голосом, не в силах заглянуть в глаза аггрефьера. — Бэс.

Во вздохе Теодора послышалась одобрительная улыбка, и охотница, наконец, столкнулась взглядом со своим странным собеседником.

— Кто это? Мальстен упоминал о нем лишь однажды, но так и не сказал, что это был за человек.

Теодор хмыкнул.

— Неудивительно. Он не любит распространяться о нем, как и о Войне Королевств.

— Вы тоже не расскажете? — испытующе прищурилась Аэлин.

— Отчего же, — ухмыльнулся аггрефьер. — Так мы, по крайней мере, найдем тему для беседы. К тому же отчасти это и моя история, поэтому ничего зазорного не будет, если я поведаю вам ее часть. Вижу, персона Бэстифара вас заинтересовала не на шутку. Не имеете ни малейшего представления, кто это?

Аэлин поморщилась, понимая, что вестник беды намерен просмаковать момент раскрытия секрета столько, сколько получится, и тяжело вздохнула.

— Возможно, кто-то из Кровавой Сотни?

— Не представляете, как вы правы. Второй после Мальстена, кого не казнил Бенедикт Колер на анкордских кострах. Не посмел бы, — в гортанном голосе аггрефьера вновь скользнула усмешка.