Нити Дочерей Ночи

Бон протянул руку, чтобы тоже погладить рыжий комок, но Кронки вдруг зафырчала на него, точно дикая. Особенно комично это было слышать от существа размером с ладошку, но, похоже, в глубине души она чувствовала себя как минимум тигром.

– Обычно не кусается, но она не любит незнакомцев. Я отобрал Кронки у мальчишек, которые над ней издевались. У нее была сломана лапа, и эти малюсенькие милые глазки были наполнены страхом. Мы с мамой выходили ее и пытались выпустить на волю, но Кронки решила остаться.

Виктор улыбался, глядя на свою маленькую подружку, и Бон понял, что рано или поздно они с парнем точно станут друзьями, по крайней мере, ему этого очень хотелось. Принца редко окружали такие светлые, без червоточины люди, и он научился их ценить и беречь.

– Ты знаешь, как я тут оказался?

– Мама напоила тебя снотворным, а потом довела до кровати, – бесхитростно ответил Виктор, как будто такие ситуации в их доме были в порядке вещей.

Бон вспомнил чай и пелену перед глазами после первого же глотка. Он нащупал под кроватью свои сапоги, надел их, заправил сорочку в штаны, плеснул в ладонь водой из кувшина, стоящего на высоком столике, и пригладил волосы. В замке, полном заботливых слуг, все было намного удобнее, но тут он впервые за долгое время почувствовал себя как дома.

Это было давно забытое ощущение. Домом для него с самого детства стали казармы для учеников, в которых нельзя было даже пикнуть, чтобы не получить наказание, позже – комнаты вблизи университетов, в которых он жил под присмотром Морина. Глубоко в сердце он хранил детское воспоминание о том, каким теплом был наполнен Стеклянный замок, когда еще была жива его мама. Но с каждым годом эти воспоминания теряли цвета, запахи и звуки. У Леониды же в жилище царил дух семьи, члены которой любят и заботятся друг о друге так же, как когда-то было в замке.

– Ты, должно быть, страшно голодный? – участливо спросил Виктор. – Я так понимаю, вчера вам было не до ужина.

Бон вспомнил, как бегал по улицам в поисках шоколадной лавки Леониды и невесть куда пропавшей Теоны, оставив на столе в таверне две тарелки с дымящимся ароматным рагу.

– Да, я очень голоден, – признался принц без стеснения.

Вообще-то Бону хотелось поскорее увидеть Теону и самому убедиться в том, что с ней все в порядке. Но раз она попросила его не будить, значит, готова была побыть с Леонидой наедине. Может, эта ночь что-то изменила и Ткачиха решила попробовать наладить отношения с тетей? Ему не терпелось высказать Леониде все, что он думает о ее способе отправлять гостей на боковую, но сейчас его больше занимало состояние Теоны и вопросы, оставшиеся без ответов.

* * *

В центре умытой утренним светом столовой стоял круглый стол с массивными резными ножками. Краска на нем кое-где облупилась, а на углах были вмятины, но это нисколько его не портило: всем своим видом стол показывал, что за ним с удовольствием ели и много говорили, возможно, собирались на ужины веселыми компаниями, одним словом, вокруг него жили. Этому столу позавидовал бы любой стол из замка – тем в худшем случае приходилось терпеть сухие разговоры, а в лучшем – свежие сплетни.

Теона и Леонида сидели на мягких стульях, обитых яркими тканями. При свете дня жилище шоколатье казалось совсем иным. В лунном свете оно было наполнено туманом недосказанности и тайн, витавших в воздухе, но солнечные лучи сотворили чудо: разогнали морок и сделали воздух прозрачным и чистым, поднимая настроение и даря надежду на счастливое завтра.

Теона сидела спиной к входной двери, Леонида устроилась напротив. «Контролирует местность, солдатская выправка», – подумалось Бону. Он ведь тоже не был принцем-простачком, как казалось многим, и потратил достаточно сил и времени на изучение теории и практики военного дела.

Ткачиха, услышав шаги, обернулась и улыбнулась вошедшим в комнату молодым людям. В ее лице за ночь что-то изменилось. Бон пока не мог сообразить, что именно, но то, что на него смотрела совсем другая девушка, – было очевидно.

Повинуясь порыву, Бон подошел и поцеловал ее в макушку. Этот жест получился таким естественным, будто он проделывал подобное каждый день. И Теона, на удивление, даже не замерла испуганной птахой. Что-то всецело завладело ее разумом. Девушка была задумчива и молчалива, вероятно, еще не до конца оправилась от вчерашних новостей.

Громко царапая деревянный пол ножкой стула и нарушая тишину, воцарившуюся в комнате, Виктор пробасил:

– Ну, что у нас на завтрак? Я обещал Кронки компенсацию за то, что кто-то, – он укоризненно взглянул на мать, – вчера ее не покормил.

– Прости, милый, – обратилась Леонида к сыну и протянула руку к ожидающей извинений зверюшке. – Прости, Кронки, сегодня разрешаю тебе делать все что хочешь, и даже слопать шоколадку.