Нити судеб человеческих. Часть 2. Красная ртуть

Что касается учеников, то старшеклассники директора не боялись и не уважали, ну а сорванцам из младших классов положено робеть, по крайней мере, перед директором и завучем, иначе школа не сможет существовать.

Ефиму Яковлевичу малый рост компенсировала большая голова, но при том он был не столько умным, сколько шустрым, из породы тех, кому хитрость заменяет ум. Жил он с женой и маленьким сынишкой тут же при школе, в двухкомнатной квартирке с отдельным входом со стороны спортивной площадки. Жена, унаследовавшая от своих прабабок прекрасные, всегда печальные глаза, была на голову выше мужа. Она нигде не работала, занимаясь воспитанием сынишки, который был вылитой копией своего папаши, отличаясь, может статься по причине возраста, еще большей шустростью. Младшеклассники, которые занимались во вторую смену, на переменах играли с трехлетним малышом, гонявшим по школьному двору на трехколесном велосипеде. Старшие же классы, не любившие своего директора, были подчеркнуто равнодушны к мальчишке, которого именовали не иначе, как «Ефимом Яковлевичем», в то время как директора называли между собой только по имени.

С началом нового учебного года Камилл сразу, без какой-либо раскачки, захватил лидерство в классе. Бывший первый ученик Алексей отошел на второй план, рядом же с Камиллом стал гордый Рафаил, перешедший из другой школы и уже раньше получивший в городке, в котором любили обсуждать такие вопросы, известность как умница и отличник. Надо признать, что в целом по всем предметам первенство Камилла, обладавшего даром импровизации не только на уроках литературы, но и на математике, было признано всеми. Но Рафик был замечательным шахматистом, поэтому Камилл, совсем недавно обучившийся этой игре, относился к своему товарищу с искренним восхищением, переходившим в добрую зависть.

На первых порах появились, было, у Камилла трудности с литературой. Но причиной этих трудностей стала вовсе не слабая подготовленность его по этому предмету – отнюдь! Прочитавший немало случайных книг в чинабадском захолустье Камилл за лето не только проштудировал всю русскую классику из списка, который был рекомендован школьной программой, но и добрался до тех полок районной библиотеки, где стояли не потрепанные тома античных и средневековых авторов, имена которых давно тревожили юношу. Возникшие трудности его были связаны с высокой гражданской позицией преподавателя литературы Александры Николаевны, слишком близко к сердцу принявшей опасения директора Ефима Яковлевича в отношении «сына врага народа». Дабы не быть уличенной в благодушии к выходцу из семьи классового врага, Александра Николаевна несколько раз пыталась высмеять его, с неумными предисловиями ставила высказываемые им воззрения на обсуждение класса, ожидая, поддержки со стороны других учеников. Но ученики, товарищи Камилла, с удивлением осознали грубую предвзятость преподавателя, и очередная ее попытка ошельмовать Камилла закончилась демонстративным осмеянием ее самой. Бедняжка Александра должна бы предвидеть такой результат, так как она еще прежде приобрела среди старшеклассников одиозную славу очень недалекого и малопрофессионального преподавателя. До ее появления в школе имени Вождя прежние старшие классы уже познали вкус к литературе на занятиях ныне возвратившейся в Ленинград старенькой Нины Дмитриевны, а также у ее преемника Владимира Николаевича. Они не могли выносить сорокапятиминутных мук на уроках Александры Николаевны, не умеющей складно изложить даже то, что было отпечатано на страницах учебника, лежащего на парте перед каждым учеником. «Ландыши, лютики, ласки любовные…» - часто мурлыкала себе под нос эта громоздкая пятидесятилетняя женщина, демонстрируя этим, по-видимому, знание великой русской литературы и глубокое понимание аллитераций.

Как раз на первое полугодие обучения Камилла в восьмом классе пришелся открытый бунт в девятых и десятых против Александры Николаевны, после которого она была педагогическим советом отстранена от ведения предмета в старших классах и, оскорбленная, ушла в другую школу.

Камилл, прежде не задумывавшийся всерьез над выбором будущей профессии, прочел летом предназначенную для школьников книгу о сверхнизких температурах, о сверхтекучести и сверхпроводимости. С той поры он навсегда заинтересовался физикой. Любимым его учителем был Василий Семенович Цхай, который физику знал не как преподаватель, а как научный работник – глубоко, в деталях. Симпатии учителя и ученика были взаимными. Именно Василий Семенович и Бетя Моисеевна, преподававшая ему математику в восьмом классе, были активными защитниками Камилла впоследствии, когда директор школы не раз пытался на педсоветах поднять вопрос о «несоветском» поведении ученика Афуз-заде.

 Но надо признаться, что ученик Афуз-заде был весьма дерзким парнишкой, и чаще, чем хотелось бы по доброму относившимся к нему учителям, давал достаточные основания для возмущения тех, которые испытывали к нему противоположные чувства.