Нити судеб человеческих. Часть 2. Красная ртуть

В этой повторной сентенции о малочисленности класса содержался открытый упрек в адрес директора. Дело было в том, что первого сентября десять учеников девятого «А» класса демонстративно перешли в соперничающую с двенадцатой школой имени Сталина школу номер семь имени Горького, в знак протеста против некоей недобропорядочной акции, проведенной Ефимом Яковлевичем.

Директор презрел сей выпад в свой адрес и опять обратился к Камиллу, которого суетливо, но намеренно не результативно освобождали от пут.

- Почему ты не на уроке?

Быстро осознав, что глупее вопроса быть не могло, директор поспешно добавил:

- Кто тебя засунул в шкаф?

- Отвечай, когда тебя спрашивает сам товарищ директор! – Юрка ради сценической полноты долбанул Камилла по затылку.

- Ой! – вскрикнул несчастный узник. – Это семиклассники! Я шел по коридору, они налетели, стукнули и связали. Я, кажется, сознание потерял…

- А оно у тебя было? – басом произнес переросток Амет под общий хохот.

- Я их поймаю! – воскликнул Камилл. – Ефим Яковлевич, они, эти семиклассники, совсем обнаглели!

- Житья от них нет, - произнес все тем же басом Амет под общие одобрительные возгласы.

- Дылды противные! Смотрите, что с малышом сделали! – возмущались, сдерживая смех, девочки, а в малыше было метр восемьдесят росту.

Осенью сгорела частично школа-семилетка возле сахарного завода, и седьмой класс из этой школы перевели сюда. Тамошние ученики по суждению двенадцатой были грубы и неинтеллигентны, а двенадцатая школа имени Сталина считала себя элитой города, хотя это мнение оспаривала седьмая школа имени Горького. Так или иначе, второй седьмой класс, расположившийся на первом этаже, был как гвоздь в ботинке для всех старшеклассников, которым был неприятен кондовый стиль поведения пришельцев. Ну а «погорельцы», как их здесь именовали, ни в чем, естественно, уступать чванливым хозяевам не желали а, напротив, всячески их задирали, тем более что половину «погорельцев» составляли, действительно, «дылды-переростки». Пока что серьезных столкновений не было, но директор опасался, что этого не долго ждать. Эти опасения руководства школы Камилл хорошо знал, поэтому заныл:

- Ефим Яковлевич, выстройте этих семиклассников в шеренгу по одному, я опознаю хулиганов! Этого нельзя так оставлять! – ясно было, что во избежание продолжения конфликта, о котором могут узнать в районном отделе образования, директор такое опознание проводить не будет.

Ефиму Яковлевичу, у которого все же оставались сильные сомнения в правдивости представленной Камиллом и девятиклассниками версии, показалось разумным не раздувать это событие.

На всякий случай, чтобы обезопасить себя от возможных последствий, директор обернулся к выходящему из класса Камиллу:

- Афуз-заде, тебе к врачу не нужно?

Камилл остановился, ощупал себя, глядя в потолок, и расслабленно вымолвил:

- Не, я перетерплю. Не могу позволить себе пропускать уроки.

Всем опять стало очень весело, улыбнулся и Ефим:

- Ну, иди в свой класс, скажешь, что я тебя задержал.

А у Камилла был как раз пустой урок.

Однажды, уже в мае другого года, Генка Бывалов, учившийся классом старше, после уроков отозвал Камилла в сторону.

- Ты знаешь, что Айдер Шакиров в тюрьме? – спросил он.

- Как в тюрьме! За что? – Камилл был ошарашен этой новостью.

Айдер окончил школу в прошлом году и твердо решил пойти по стопам старшего брата, еще до войны получившего диплом Крымского медицинского института. Однако год был пятьдесят первый, жестокий в отношении крымских татар и других спецпереселенцев. В те годы разрешение на учебу в институте молодым представителям неблагонадежных этносов советская власть, как правило, не давала, совершенно справедливо полагая, что получивший образование крымский татарин или чеченец - это бомба замедленного действия для режима. Едва ли один из десяти получивших школьный аттестат крымских татар имел возможность стать студентом - это могло случиться в том случае, если юноша или девушка оканчивали школу с блестящими успехами, становившимися известными населению города или поселка. Тогда, чтобы избежать нежелательных разговоров среди этого населения, разрешение на поступление в вуз лишенцу предоставлялось.

Замечу, что в некоторых районах нередки были случаи, когда спецпереселенцу, закончившему семь классов, не давали возможности продолжать учебу даже в следующей ступени средней школы - просто изгоняли, выдав на руки документы о семиклассном образовании.