Нити судеб человеческих. Часть 2. Красная ртуть

Представился и Исмат. После этого хозяин указал гостю на низкий, сколоченный из досок помост, покрытый войлочной кошмой, поверх которой лежал нитяной палас:

- Садись, брат.

Из соседней комнаты вышла молодая женщина в европейского покроя платье, подвязанном передником, и, поздоровавшись с гостем, поставила на дастурхан тарелку с толсто нарезанными ломтями белого хлеба и блюдце с колотым сахаром. Ислам подошел к стоящей тут же в пристройке жестяной печурке с выведенной в стену трубой и залил кипяток в большой пузатый, украшенный красными цветами чайник. В это время Салима поднесла гостю тазик и жестяной кумган-кувшин и полила ему на руки, подав затем вафельное полотенце. Хозяин разлил чай и начался неспешный разговор. Парень, действительно, работал на автобазе ремонтником. Сам он был из казахского аула, всегда мечтал вырваться в город, в большую жизнь. Пошел подростком в ремесленное училище, получил специальность механика. Подрос, обтесался в каком-то совхозе, потом перебрался на вольные хлеба в столичный Ташкент, жил несколько лет в общежитии. Познакомился с обитающей в соседнем общежитии и оканчивающей техникум медсестер казашкой, и вот совсем недавно молодые люди поженились.

- Хорошо в городе, - пробасил молодой муж, - никакого калыма, идешь в загс и все. Правда, Салима?

- А родители знают? - спросил Исмат.

- Да, конечно, - ответила за мужа Салима. - Сразу, после того, как получили этот домик, мы поехали к родителям Ислама, барашка зарезали, дуа (молитвенное собрание) провели.

- А неделю назад вернулись из Казалинска, где родители Салимы живут, - добавил Ислам, и счастливые молодожены радостно рассмеялись.

Исмат, тоже рассмеявшись, поздравил супругов и пожелал им обильного потомства.

Ислам поднялся с помоста и обратился к Исмату:

- Будешь пить? У меня бутылка припрятана.

- Ты, что, не мусульманин? - отвечал давешним тоном хозяина Исмат. Мужчины рассмеялись, потом Исмат уже серьезно произнес:

- Не надо, как-нибудь в другой раз. А сейчас я прочту молитву.

- Салима, иди садись, - позвал Ислам жену, которая возилась у печки.

Женщина подошла, вытирая руки о передник, и села рядом с мужем. Исмат прочел строки из Корана, и под конец все провели ладонями по щекам:

- Аминь!

Салима отошла к печке, а Ислам с сожалением произнес:

- А я не знаю ни одной молитвы, кроме "бисмилля-ир-рахман-ир-рахим". Пора уже научиться, старость подходит.

"Ну, тебе, брат, до старости далеко", подумал Исмат, а вслух сказал:

- Да, молитвы наши знать надо.

Салима поставила на дастурхан две касы с аппетитно пахнущим макаронным супом, в котором плавала баранья косточка.

- Ну, давай, бисмилля! - произнес Ислам и протянул гостю алюминиевую ложку.

Трапеза прошла за беседой, во время которой Исмат поведал, что он был по делам в Туркестане и, не дожидаясь поезда, решил ехать до Ташкента на попутной машине, что сейчас ему добираться до Самарканда. После того, как опять попили чай, он поблагодарил хозяев и встал.

- Оставайся, куда ты ночью? - удивился Ислам.

- Я сейчас дойду до Текстильного, там машины на Самарканд и по ночам ходят. Мне домой пораньше добраться надо, - отвечал Исмат.

- Ну, смотри, сам знаешь, - хозяин тоже поднялся, и Исмат распрощался с добрыми молодыми супругами, пожелав им счастья.

Одна только мысль мучила Исмата, когда он покидал бедную гостеприимную хижину: а каково будет, когда утром Ислам узнает, что в чайхане никакого санитарного дня не было?

Неисповедимы замыслы и мероприятия Божьи! В тот день, когда Исмат совершил свое краткое путешествие с возвратом в исходный пункт, чайхана, и в самом деле, была закрыта прибывшим утром санитарным врачом участка. В последнее время наезды такого рода участились, и вовсе не из-за того, что городские власти решили, наконец, улучшить санитарное состояние объектов общественного питания, которое было, действительно, далеко от требуемого, а потому, что пришел на должность санитарного врача особенно ненасытный мздоимец.