Нити Жизни (СИ)

– Поня-я-ятно. Упертый как свой ие-кыла. А с этим-то что? Прямо и застрелим? А Нэвлис? Хотя… В пень стервеца этого. Нос задирает – уже не смешно даже, а морду расквасить хочется. Не хочу больше с ним советы держать. Давай сами прикончим, но только внезапно надо.

– Прямо очень внезапно надо. А то я теперь ждать буду, – пошевелил губами Дархан. От боли его уносило в забытье, но он прислушивался к беседе земляков. – И, кстати, это я Хозяйку змей помочь попросил. И Уоюра я задавил, похоже.

– Иди ты! – присвистнул Сармик.

– Глаза открой, – приказал Кам. – Нет, пустое, не поймем. Скажи сам, пока в состоянии – готов с собой покончить, чтобы зло увести?

– Только после тебя, – Дархан медленно открыл глаза и слегка повернул голову, чтобы взглянуть в лицо Каму. – Я-то со злом с детства живу, и уж отличу как-то, когда есть опасность, а когда миновала. А вот ты позволил четверым себя одурачить и с ума свести. Ты и убил нашего парня.

Кам заметно помрачнел и резко отвернулся.

–И не найти его души больше ни под землей, ни на небе, ни в срединном мире. И сгниет его тело, и сотрется память о нем, и прервется его род, и станет еще на одну душу в великом потоке меньше, – задумчиво проговорил Сармик. – Жалко его. Как звали?

Кам дернул губой:

– Не помню. А как твою мать звали Дар?

– Не помню. И лица не помню, только руки, и то, с трудом, – Дархан присел, вцепившись в борт телеги, и стиснул зубы, когда колесо подпрыгнуло на ухабе. Но тягость внутри в этот раз была сильнее боли телесной.

– А почему тогда имя отца помнишь? – заинтересовался Сармик.

– Мне кажется, потому что он шаман, – Дар задумчиво смотрел на уютные домики Халганы, окруженные серыми скалистыми стенами. – Погоди. А как его звали? Забыл! Вот ведь…

– Теперь и я забыл, – Сармик хлопнул себя по лбу. – Чудно. Ушел и старик. Может оно так и проще? Помнить всю жизнь и казнить себя больнее, а, Кам?

– Тело я попросил взять, с нами едет. Похороню его и напишу на камне, что умер из-за меня, – тихо ответил Кам, глядя в сторону. – Он не заслуживает забвения.

Селение приближалось, люди высыпали из домов, приветствуя защитников и осыпая их разноцветным рисом. На шаманов косились с недоверием, зато горные сабдаки ласточками следовали вдогонку и игриво проскальзывали прямо между ними.

– А где тотем? – вскинулся Дар.

– Девицы забрали, – кисло кивнул Сармик. – Отдадут. На что им?

Больше они не проронили ни слова, думая о своем. Дархан считал про себя, чтобы время до встречи с Эслин тянулось не так медленно. Потом начал разглядывать остатки армии Халганы, прикидывая, кто чем болен, и кому что предложить. Того на правую сторону перекосило – скорее всего, мертвец по отцовской линии беспокоит, это к Сармику. У той лицо в рубцах – надо попросить у лиственницы смолу, нагреть, а потом, мягкую и теплую, приклеить для заживления. Ему и самому такое не помешает от ожогов и ран, только еще бы медвежьего жира добавить. Но вряд ли такая возможность сама выпадет, а на Косолапого он специально для этого не пойдет. Несмотря на боль, тревогу и сожаление о жертве, внутри царил штиль до самого горизонта. От Уоюра ни следа не осталось. Куда же он делся? И шкура Ыысаха почернела.

– Госпожа очнулась!

Северяне приподнялись, Дархан напрягся и замер, как охотничий пес, но Эслин долго не удавалось увидеть из-за плотного хоровода. Наконец, толпа немного расступилась, и шаман выскочил из телеги со связанными руками.

Ниточка стояла целая и невредимая. Ее бледное лицо с темными кругами под глазами и хрупкая фигурка в пыльном кителе и штанах не по размеру казались самыми родными и красивыми на свете. Дар приблизился, не зная, что сказать, боясь разрушить близость, которая еще больше сплела их души за гранью. Поэтому просто таращился, радуясь, что она еще жива, и надеялся, что его лицо выражает лишь достойную и сдержанную радость, а то не хватало, чтобы на смех подняли.

Она тоже спокойно и ласково погладила его взглядом. И вдруг пошевелила пальцами, будто тянет что-то, а потом медленно подняла руки вверх. Несколько человек ахнуло, а Дархан почувствовал, как внутри разрастается с немыслимой скоростью что-то гигантское как сами горные массивы, как сила вливается в него бурным широким водопадом, неудержимо хлеща в разные стороны, и каждый кусочек его души и тела наполняется счастьем и легкостью. Желание исцелять людей стало таким невыносимым, что он засмеялся, а руки почему-то начали чесаться так, будто их искусало полчище комаров теплой августовской ночью.

Он опустил взгляд вниз и ошарашенно увидел Синие Нити. Такие полупрозрачные, что сквозь них можно было разглядеть землю, но при этом достаточно упругие и крепкие – не сдуешь ветерком. Нити выходили от его связанных за спиной рук и вели в лес, к травам.

Вокруг послышались восхищенные вздохи, переходящие в ликующие крики и восторженные возгласы.

– Желтые! Теперь можно и не пить, – расхохотался Сармик.