Нити Жизни (СИ)

–Хадалан долон. Хамнагахи найман. Мы знакомы, госпожа порога, – поклонился Дархан.

– Если ты шаман, почему же я не слышала твоего бубна, когда ты шел к нам с неба? Ты простой вор! Я пожру твое духовное тело за нарушение закона, – хозяйка не сводила с него глаз и легонько покачивала головой.

– Не тебе говорить о законах. Пятеро местных духов обжились и бесчинствуют в мире людей, – строго ответил Дархан, закрыв собой Эслин. Давить на жалость было бесполезно, это чувство древним духам чуждо. А вот указание на оплошность самой госпожи могло помочь.

– И? – приподняла тонкую бровь змея.

– И хотят там остаться, заполучив тела. Разве не ты следишь, чтобы никто не переселялся из мира в мир, как и когда вздумается? – Дар повысил голос, ощущая щекочущий холод на загривке и шевеление чего-то инородного в животе.

– Кто дал тебе сани? – задумчиво прошелестела брюнетка.

Кажется, ее застигло врасплох известие о столь дерзком намерении четверых и Уоюра, и она пыталась понять, может ли это быть правдой.

– Явмал Вэсоко. Он счел, что девушка была убита несправедливо, и расщедрился. Разве он бы помогал мне, если бы не счел дело серьезным? Так знай, что они глумятся над тобой, и ни капли не опасаются возмездия. Они долгое время путали и науськивали шаманов друг на друга, чтобы те провели для них обряд. Если не задашь им трепку, то все обитатели Нижнего мира сочтут, что ты ослепла и одряхла, и полчищами полезут к людям. Что тогда начнется, боюсь представить…

Семизмеевая мать взвилась и снова превратилась в змею, только теперь с семью головами.

– Так почему ты раньше молчал, если ты шаман? – змея гневно раздула капюшоны, и Ыысах глухо взревел и забил копытом.

– А ты бы мне поверила, если бы я был без саней? Я не рискнул бы вызвать твой гнев без доказательств. А теперь они есть – поди и посмотри на место того самого обряда, поговори с горными сабдаки, спроси, видели ли, как мертвец собственноручно перерезал горло невиновному юноше? Я тоже был там. Именно с моего тела и хотели они начать, да я не дался, – спокойно объяснил Дархан, уже видя, что все получилось.

Вряд ли она отправится к Явмалу, чтобы вызнать, как это он посмел дать шаману золотые сани. Ох, а если пошла бы, то узнала, что вся история началась по вине его родного отца, и Дар с помощью саней мог сам враз все исправить. Но выбрал спасти возлюбленную. Ох-ох-ох, что бы было. Дархан поежился, представив море новых жертв из-за него, а змея без лишних слов поползла к реке слез, кинулась в нее и скрылась из виду. Шаман же незаметно вырвал у Эслин ее восхитительный длинный волосок, который в его руках стал крепкой веревкой, соорудил петлю, набросил на шею лосю, и привязал к саням ее конец.

Затем сел к своей дорогой душе, а она, не снимая с лица улыбки, прильнула к груди шамана и восторженно зашептала:

– Вот, точно так светятся! Красиво, аж душа замирает. И главное – в ответ на это Золото из людских сердец начинает откликаться и виться. И за собой они тянут из самого нутра Нити другого цвета, а я все-все это вижу и могу помогать. Правда, пока только у Кама и Сармика успела, и все это за одно мгновение! У них… Ой! А Кам-то меня убил… – Эслин расстроенно замолкла, и Дар бережно погладил ее по волосам.

– Больше никто тебя ни то, что не убьет, но и не обидит. Да что же ты стоишь, копытное?! Или мы на прогулке?

Лось сперва пошел, а затем побежал, быстро перебирая тонкими ногами с массивными копытами. Бег по земле сменился бегом по воздуху, и сани резко качнулись назад от смены высоты. Кровавые капли начали щипать глаза. Дар смахнул морось с лица – дождь почти прекратился, вероятно, битва закончена. В багровых тучах появился просвет, куда они и направлялись. Но вдруг позади раздалось громкое хлопанье крыльев о воздух и протестующий скрежет ржавой несмазанной двери. Эслин оглянулась и так подалась назад всем телом, что чуть не выпала из саней.

– Это Туслах! Мой Туслах! Он все же умер! И… Ох, как он зол!

Глава 39. Ткачиха

Нижний мир и Халгана

Жестоко обглоданный Туслах летел за ними, яростно хлопая изорванными крыльями. Весь в следах от зубов, с оторванной плотью и свисающими кишками, выглядел он как кошмарный сон, от которого просыпаются только с криками и судорогами. Однако двигался споро, а его единственный оставшийся глаз горел лютой ненавистью.

– Дар, я жить хочу! Хочу! Верни меня назад! – заверещала Эслин, теряя самообладание и хватая шамана за грудки.

Дархан соображал так, что мозги у него скрипели не тише, чем крик ящера. К кому обратиться? Кто из покровителей ринется на зов? Явмала-то звать никак нельзя – сам прибьет. Никто из духов Травы быстро не спустится, да и не любят они в Нижний мир ходить. Это не Средний.

Туслах уже настигал сани, и Эслин упала на пол, рыдая:

– Прости, голубчик! Мне так жаль, правда, жаль! Я не хотела, кто же знал?! Спасибо, спасибо тебе за спасение!

– Курица! – выкрикнул Дархан, и Эслин обиженно и непонимающе взглянула на него. – Да не ты! Курица сихиртя!