Нити Жизни (СИ)

Арепия пришла по первому зову. Тоненькая фигурка в пышном наряде встала перед лежащей на земле Эслин и воздела руки к небу, откуда на нее спикировали четверо духов, сплотившись перед общим врагом. Как они и репетировали в лесах, Арепия тряхнула головой, и ее дикие спутанные волосы разлились рекой, понеслись по земле, разрастаясь вширь и ввысь, и укрыли шамана и королеву периной с острыми пиками наружу.

Слыша визг Арепии, которая приняла на себя ярость четверых, свист, а еще треск и грохот, доносящиеся от схватки двух шаманов, Дархан понял, что времени для обряда нет вовсе. Единственный способ молнией проникнуть в Нижний мир – это вновь соединиться с абасы внутри него. Он сцепил зубы, отыскал внутри себя Уоюра, хорошенько представил его истинное обличье, и изо всех сил сжал костлявое жилистое тело. Дух бился и вырывался как гигантская рыба, но выбора у Дара не было, и он зажмурился, уходя вместе со своим мучителем в другой мир. Вернее, уползая.

В этот раз переход дался сложнее, чем когда-либо, и предстал перед ним в форме узкого земляного тоннеля, куда приходилось проталкивать и дух Гнева. Нестерпимо трудно было пролезать вперед, в тесноте, без воздуха и света, сдавливая в руках извивающегося противника, и Дар не знал, сколько прошло времени, и вышел ли путь короче, как он рассчитывал. Но продолжал упорно двигаться вперед и наконец ощутил запах пыли и железа.

Наружу он выбрался один. Руки и туловище не покидало ощущение чужого сопротивления, но Уоюра поблизости не было. Дар огляделся, оглушенный тишиной после боя, и увидел мелкие капли кровавого дождя, что манной крупой сыпались сверху. Он стоял на мостовой, в желобах между камней которой уже набилась и запеклась кровь, а окружали его каменные дома в изрядной разрухе. По улице брели больные люди в рваной одежде, не отрывая глаз и стоп от земли. Рядом еле слышно шелестела река и по запаху белья, принесенного с мороза, Дархан заподозрил, что это река слез. С другой стороны, послышался гулкий цокот копыт по камню, и его душа мгновенно отогрелась, распахнула крылья как птица. Шаман поспешил навстречу Ыысаху, готовый крепко обнять его могучую шею, но, увидев, замер. Мать-зверь изменился. По его хребту шла черная полоса, а на лопатках чернели узорчатые пятна. Однако лось шумно обнюхал хозяина, признавая его, взволнованно захоркал и двинулся вперед.

Тишина и спокойствие были такими густыми, что приходилось идти по городу мертвых душ медленно, как по топкому болоту. Шаману встретилось несколько душ почивших недавно – они терли глаза, озирались, принимались бежать без разбору или замирали на месте, но ни девушки, ни Алимки среди них не было. Ыысах уверенно вел его в центр, к домам, сохранившим остатки былого великолепия, и не ошибся. Возле здания с поваленными колоннами и разрытым увядшим садом он увидел на земле Эслин.

Бледная, с кровью, стекающей по лицу, она сидела на земле, обняв колени, и качалась как заведенная. Ее старательный человеческий разум ответил на призрачные удары призрачными ранами на облике души, хотя настоящее тело в Среднем мире и не пострадало. Бедняга, досталось же ей. Должна узнать? Дархан осторожно подошел сбоку и присел рядом, с горечью разглядывая неестественно вмятую грудную клетку и распоротый живот.

– Дар, это ты? – встрепенулась Ниточка. Увидев его, она вспыхнула искрой и тут же потухла, осуждающе прошелестев. – Из-за тебя я умерла. Не надо было ехать к тебе.

– Из-за меня, – прикрываться Уоюром и снова трепать его имя не было никакого желания. В конце концов, они были одним целым. – И поэтому я тебя отведу обратно. Идем.

– Не хочу, – отвернулась Эслин. – Здесь спокойно.

– Очень спокойно, – согласился Дархан, беря ее за руку. – Не волнуйся, ты вернешься сюда позже.

Эслин выдернула руку и скривилась.

– Дай еще хоть минуту посидеть.

– Еще немного, и ты забудешь меня.

Шаман схватил ее и поднял на руки, но Эслин с неожиданным остервенением начала отбиваться. Нет, так она и в тело не сядет! Дархану пришлось отпустить ее на землю и сесть рядом, вглядываясь в ее лицо. Как же решить эту задачку?

– Отстань от меня! Оставь, – простонала Эслин, отползая в сторону. – Кому пожаловаться на тебя? Кто-то же нас охраняет? Эй вы! Он мне до смерти надоел!

– Тише, воительница моя, – Дар притянул ее к себе. – Дай хоть мне три попытки. Не уговорю вернуться – оставлю, приму твою волю.

Эслин продолжала звать начальство Нижнего мира, с надеждой выискивая кого-то глазами.

– Так. Ты билась за отмену декрета об иноверцах и за то, чтобы женщины получили больше свобод.

В путешествии Эслин как-то говорила о первом, подчеркивая, как много у шаманов и ткачих общего, и упоминала второе, восхищаясь лучшим отношением северян к их женам. Мол, при четком разделении обязанностей, супруги общаются на равных. Об этом Дархан и принялся размышлять вслух, чтобы быстрее увлечь девушку мыслями о смертном мире.