Ницше

Своим «вечным возвращением» Ницше выражал символический протест против идей прогресса и гегелевского восхождения к абсолютной истине, против господствующей гносеологии как таковой. Вечное возвращение — констатация глубины жизни, не исчерпываемой дневной ее стороной, мощь молчания, противостоящая ничтожности слов, или — вечности, противостоящей текучести времени, или — мистического ужаса, противостоящего радости мгновения…

По мнению Льва Шестова, объяснение «вечного возвращения» как величайшего откровения следует искать во все том же отказе от слепого следования «законам разума»: «Человек отказывается от повиновения разуму, который и природе до сих пор диктовал свои законы». «Вечные истины потеряли свою власть и больше не диктуют законов ни миру, ни ему самому». То, что открылось Ницше на высоте 6000 футов над уровнем моря, полагает Л. Шестов, неизмеримо более важное и значительное, чем вечный возврат, — это отказ от историчности, логичности, незыблемости, вечных ценностей и идей…

Любопытно, что в собственном творчестве Одинокий пилигрим бессознательно следует собственной идее, раз за разом возвращаясь к своим прежним взглядам, меняя точки зрения-маски.

Вагнеровско-шопенгауэровское мировоззрение так глубоко отозвалось на Ницше, что впоследствии, после долгих исканий, уже исходя из совершенно противоположных направлений мысли, он опять приблизился к их основным идеям — и этот факт показывает, как эти идеи шли навстречу всей его натуре, как в них воплощалось то, что дремало в его душе.

Философия истории Ницше отвергает схемы упадка, прогресса или цикличности — процесс истории не направлен, открыт. История — процесс жизни, сама жизнь. История как дисциплина призвана не объяснять или предсказывать ход истории, но служить жизненному процессу, воспитывать человека в духе приятия полноты жизни. История и есть служение жизни, вечное обновление жизни, многообразие потока жизни. Отвергая идеологию истории, концепцию историзма, Ницше видел в истории лекарство от неосмысленного настоящего, способ интерпретации человеческого существования. Главное требование к истории — быть современной, отвечать потребностям времени.

Ницше не просто считал, что восходящая и нисходящая эволюции сосуществуют, но в самом себе видел средоточие той и другой, самого себя оценивал как точку бифуркации:

Счастье моего существования, его отличительная черта лежит, быть может, в его судьбе: выражаясь в форме загадки, я умер как продолжение моего отца; но как продолжение матери я еще живу и старею. Это двойственное происхождение от самой высшей и от самой низшей ступени на лестнице жизни — одновременно и декадент и начало — всего лучше объясняют эту, быть может, отличительную для меня нейтральность, эту независимость от партий пред лицом общей проблемы жизни. У меня более тонкое, чем у кого другого, чувство восходящей и нисходящей эволюции; в этой области я учитель par excellence, — я знаю ту и другую, я воплощаю ту и другую.

История неразумна и не имеет цели, считал Ницше. Вместе с тем он видел задачами будущего появление лучших людей, отличающихся полной независимостью от авторитетов, силой духа, свободой, но главное — мощью субъективности, большим потенциалом личностного начала.

Отрицая метафизическую телеологию, Ницше переносил целевое начало в личностное пространство: мир, может быть, бессмыслен и возвращается к самому себе, но сильная личность не может принять эту бессмысленность и должна, вопреки вечному возвращению, ставить и добиваться собственных целей.