Ницше и философия

Ницше хочет сказать три вещи. 1) Бытие, истина, реальное являются воплощениями нигилизма. Это различные способы калечить жизнь, отрицать ее, делать ее реактивной, подвергая ее работе негативного и возлагая на нее тяжелейшее бремя. Ницше больше не верит ни в самодостаточность реального, ни в самодостаточность истинного: он мыслит их как проявления некоей воли, воли к обесцениванию жизни, воли к тому, чтобы противопоставлять жизнь жизни. 2) Утверждение, которое понимается как принятие, как утверждение того, что есть, как истинность истинного или позитивность реального, – это ложное утверждение. Это – «да» осла. Осел не умеет говорить «нет» – но именно потому, что он говорит «да» всему, что есть «нет». Осел или верблюд – противоположности льва. У льва отрицание стало властью утверждения, у них же утверждение осталось слугой негативного, всего лишь властью отрицания. 3) Эта ложная концепция утверждения всё еще является способом сохранения человека. Когда бытие в тягость, появляется реактивный человек, чтобы его тянуть. Что может быть лучше для утверждения подобного бытия, чем пустыня? И где лучше всего сохраниться человеку? «Последний человек живет дольше всех». Под солнцем бытия он утрачивает даже охоту умереть; он углубляется в пустыню, чтобы долго грезить о пассивном угасании [548]. – Вся философия Ницше противостоит постулатам бытия, человека и принятия. «Бытие мы можем представлять себе лишь как факт жизни. Каким образом могло бы быть то, что мертво?» [549] Мир является не истинным или реальным, а живым. Живой же мир – это воля к власти, воля к ложному, которая осуществляется в различных видах власти. Претворять в жизнь волю к ложному в какой угодно власти, а волю к власти – в каком угодно качестве всегда значит оценивать. Жить – значит оценивать. Не существует ни истины мыслимого мира, ни реальности мира осязаемого, всё является оценкой, даже (и в особенности) осязаемое и реальное. «Воля казаться, создавать иллюзию, вводить в заблуждение, воля к становлению и изменению (или ее объективированная иллюзия) рассмотрена в этой книге как более глубокая и метафизическая по сравнению с волей к лицезрению истины, действительности, бытия, – ведь эта последняя – всё еще не более чем форма стремления к иллюзии». Бытие, истинное, реальное сами по себе чего-то стоят исключительно как оценки, то есть как разновидности лжи [550]. Но на этом основании, как средства осуществления воли в одной из проявлений ее мощи, они до сего дня служили власти или качеству негативного. Бытие, истинное, реальное выступают в качестве божественного, в котором жизнь противостоит жизни. Тогда на вершине оказывается отрицание как качество воли к власти, которое, противопоставляя жизнь жизни, отрицает ее в целом и приводит ее – в особенности реактивную – к триумфу. Напротив, определенная власть, при которой воля оказывается адекватной жизни в целом; власть ложного; качество, в котором жизнь выступает как целиком утвержденная, а ее специфические свойства становятся активными, составляют другое качество воли к власти. Утверждать – всё еще означает оценивать, но оценивать с точки зрения воли, которая наслаждается в жизни собственным различием, вместо того чтобы мучиться противоположностью, каковую она сама же этой жизни внушила. Утверждать – значит не навьючивать на себя, не взваливать на себя то, что есть, а освобождать, избавлять от тяжести живущее. Утверждать – значит облегчать: не навьючивать на жизнь тяжесть высших ценностей, но создавать новые ценности, ценности жизни, делающие ее легкой и активной. Нет никакого созидания в собственном смысле, если мы, даже не пытаясь отделить жизнь от ее возможностей, не используем избыток этой жизни для изобретения ее новых форм. «И то, что называли вы миром, должно сперва быть создано вами: ваш разум, ваше воображение, ваша воля, ваша любовь должны стать этим миром» [551]. Но эта задача не может быть решена человеком. Максимум того, чего может достичь человек, – это возвести отрицание в степень утверждения. Но утверждать со всей своей мощью, утверждать само утверждение – ведь это превосходит силы человека. «Создавать новые ценности – даже лев еще не способен на это, но сделаться свободным для новых ценностей – на это способно могущество льва» [552]. Смысл утверждения можно установить, только учитывая три фундаментальных для философии Ницше пункта: не истинное, не реальное, а оценка; утверждение не как принятие, а как созидание; не человек, но – сверхчеловек как новая форма жизни. Если Ницше придает такую важность искусству, то именно потому, что искусство осуществляет всю эту программу: ложное, возведенное в наивысшую степень, дионисийское утверждение или гений сверхчеловеческого [553].