Ницше и философия

Вечное возвращение, согласно Ницше, вовсе не является мыслью о тождестве, это мысль синтетическая, мысль об абсолютно различном, и требует нового принципа за пределами науки. Этот принцип является принципом воспроизведения различного как такового, принципом повторения различия, то есть противоположностью «адиафории» [164]. И мы по-настоящему не понимаем вечное возвращение, пока считаем его следствием или приложением тождества. Мы не поймем вечное возвращение, пока некоторым образом не противопоставим его тождеству. Вечное возвращение не является ни непрерывностью одного и того же, ни состоянием равновесия, ни средоточием тождества. Не одно и то же, единое, возвращается в вечном возвращении, а само возвращение является единым, которое высказывается только о различном и о различающем.

5. Первый аспект вечного возвращения: космологическое и физическое учение

Изложение учения о вечном возвращении, как оно задумано Ницше, предполагает критику завершающего состояния, или состояния равновесия. Если бы вселенная могла достичь равновесного положения, говорит Ницше, если бы становление имело цель или конечное состояние, то оно бы уже осуществилось. Но текущий момент, как момент преходящий, доказывает, что это конечное состояние не достигнуто: следовательно, равновесие сил невозможно [165]. Но почему, если равновесие и завершающее состояние возможно, оно должно быть уже достигнуто? В силу того, что Ницше называет бесконечностью прошедшего времени. Бесконечность прошедшего времени означает только это: становление не могло начать становиться, оно не является чем-то ставшим. И вот, не будучи чем-то ставшим, оно тем более не является становлением чего-то. Не будучи ставшим, оно уже было бы тем, чем становилось, если бы оно было становлением чего-то. То есть прошедшее время, являясь бесконечным, позволило бы становлению достичь конечного состояния, если бы оно у него имелось. И в действительности он возвращается к тому же самому, говоря, что становление достигло бы конечного состояния, если бы оно имелось, и что оно не вышло бы из начального состояния, если бы оно было ему присуще. Если становление само чем-то становится, то почему же давно не наступил конец становления? А если оно есть нечто ставшее, как могло оно начать становиться? «Если бы вселенная характеризовалась непрерывностью и неизменностью и если бы во всем ее существовании имелось одно-единственное мгновение бытия в строгом смысле, то она не могла бы больше обладать становлением и, следовательно, какое-либо становление нельзя было бы уже ни мыслить, ни наблюдать» [166]. Это мысль, которую, как заявляет Ницше, он нашел «у древних авторов»[167]. Если всё, что становится, говорил Платон, вообще не в силах ускользать от настоящего и так или иначе в нем присутствует, то оно прекращает становиться и является тогда тем, чем было в процессе становления[168]. Но Ницше комментирует эту античную мысль так: всякий раз, когда я с ней сталкивался, «она была обусловлена другими задними мыслями, в общем и целом теологическими». Ведь, упорно вопрошая о том, как становление могло начаться и почему оно еще не окончилось, античные философы ссылаются на hybris, преступление и наказание, выступая в роли лжетрагиков [169]. За исключением Гераклита, они не допускают ни мысли о чистом становлении, ни повода для того, чтобы ее высказать. То, что нынешний момент не является мгновением бытия или настоящего «в строгом смысле», что он является моментом преходящим, заставляет нас думать о становлении именно как о том, что не могло начаться и не может окончиться в своем становлении.