Ницше и философия

Ясно, что подобный отбор – ниже притязаний Заратустры. Он ограничивается устранением некоторых реактивных состояний, некоторых наименее развитых состояний реактивных сил. Но реактивные силы, по-своему доходящие до предела собственных возможностей и обретающие в нигилистической воле мощный двигатель, проходят этот первый отбор. Совершенно не выпадая из вечного возвращения, они вступают в него и как будто возвращаются вместе с ним. Поэтому стоит дождаться второго отбора, который сильно отличается от первого. Однако этот второй отбор относится к наиболее темным разделам философии Ницше и играет в его учении о вечном возвращении едва ли не роль инициации. Поэтому мы пока должны составить перечень соответствующих тем, затронутых Ницше, оставив на будущее их подробное концептуальное объяснение. 1) Почему вечное возвращение называется «крайней формой нигилизма» [228]? И если вечное возвращение является крайней формой нигилизма, то, со своей стороны, нигилизм, отделенный и абстрагированный от вечного возвращения, сам по себе является «неполным» [229], как бы далеко он при этом ни заходил и сколь бы могущественным ни был. Только вечное возвращение делает нигилистическую волю законченной и полной. 2) Воля к ничто, как мы ее рассматривали до сих пор, всегда предстает перед нами в союзе с реактивными силами. Именно в этом заключалась ее сущность: воля к ничто отрицала активную силу, приводила ее к самоотрицанию, к обращению против самой себя. Но тем самым она одновременно закладывала и основу для сохранения, триумфа и заразности реактивных сил. Воля к ничто была всеобщим становлением-реактивным, становлением-реактивными сил. Именно в этом смысле нигилизм сам по себе всегда незавершен: даже аскетический идеал противоположен тому, что обычно о нем думают, «это средство искусства сохранения жизни»; нигилизм – это принцип сохранения слабой, умаленной, реактивной жизни; обесценивание жизни, отрицание жизни создают тот принцип, в рамках которого реактивная жизнь сохраняется, выживает, побеждает и становится заразной [230]. 3) Что происходит, когда воля к ничто сочетается с вечным возвращением? Только так она порывает с реактивными силами. Только вечное возвращение делает нигилизм чем-то законченным, потому что оно превращает отрицание в отрицание самих реактивных сил. Нигилизм, посредством вечного возвращения и в вечном возвращении, более не выражает себя как сохранение и победа слабых, но – как разрушение слабых, их саморазрушение. «Это исчезновение проявляется в виде разрушения, инстинктивного отбора разрушающей силы <…> Воля к разрушению, выражение еще более глубокого инстинкта, воли к саморазрушению: воля к ничто» [231]. Вот почему Заратустра с первых страниц Предисловия воспевает «того, кто хочет своего заката»: «ибо он хочет погибнуть», «ибо он не хочет беречь себя», «ибо он без колебаний идет по мосту» [232]. Предисловие Заратустры содержит вечное возвращение как пока еще недоношенную тайну. 4) Нельзя смешивать обращение против самого себя с этим разрушением себя, с саморазрушением. В обращении против самого себя, порожденном реакцией, активная сила становится реактивной. В самоуничтожении отрицаются и приводятся к ничто сами реактивные силы. Поэтому саморазрушение названо активным действием, активным разрушением [233]. Оно, и только оно, выражает становление-активными сил: силы становятся активными по мере того, как реактивные силы отрицают себя, самоустраняются во имя принципа, который еще недавно обеспечивал их сохранение и триумф. Активное отрицание, активное разрушение – вот состояние свободных умов, разрушающих в себе реактивное, подвергающих его – а заодно самих себя – испытанию вечным возвращением, даже если для этого придется желать своего заката; «это состояние свободных умов и сильных воль, они не способны держаться за отрицающее суждение, активное отрицание составляет их глубинную природу» [234]. Таков единственный способ, за счет которого реактивные силы становятся активными. Более того: именно таким образом отрицание, становящееся отрицанием самих реактивных сил, становится не только активным, но еще и трансмутированным. Оно выражает утверждение, оно выражает становление-активным как власть утверждать. Ницше говорит тогда о «вечной радости становления, несущей в себе еще и радость уничтожения (anéantissement)»; «утверждение уничтожения и разрушения – вот что является решающим в дионисийской философии…» [235] 5) Поэтому второй отбор в вечном возвращении состоит в следующем: вечное возвращение производит становление-активным. Достаточно соотнести волю к ничто с вечным возвращением, чтобы понять, что реактивные силы не возвращаются. Как бы далеко реактивные силы ни заходили и каким бы глубоким ни было становление-реактивными сил, они не возвратятся. Маленький, жалкий, реактивный человек не возвратится. Посредством вечного возвращения и в вечном возвращении отрицание как качество воли к власти трансмутирует в утверждение, оно становится утверждением самого отрицания, властью утверждать, утверждающей властью. Именно это Ницше преподносит как выздоровление Заратустры, а также как тайну Диониса: «Нигилизм, побежденный самим собой» благодаря вечному возвращению [236]. Таким образом, этот второй отбор сильно отличается от первого: речь больше не о том, чтобы обычной силой мысли о вечном возвращении устранить из воли то, что выпадает из содержания этой мысли, а о том, чтобы благодаря вечному возвращению ввести в бытие то, что не может в него войти, не изменяя своей природы. Речь теперь не об избирательной мысли, но – об избирательном бытии; так как вечное возвращение – это бытие, а бытие – это отбор. (Отбор = иерархия.)