Нью-Йорк

– Боже, мама! – воскликнул Чарли. – Неужели это так нужно?

Мать проигнорировала его.

– На что, Роуз? – деликатно осведомился Уильям.

– На мрамор, дорогой. Из Италии. Холл будет сплошь мраморный. У Нэнси де Риверс тоже мраморный холл, – добавила она с ноткой упрека.

– Понятно, – сказал Уильям.

– Ты одержима, – заметил Чарли.

– А если я дам еще сто тысяч, дом будет готов?

– Да, – ответила Роуз.

– Тогда ладно.

Осталось лишь где-то найти деньги.

К пятнице, 19 сентября, огромная стальная клетка Эмпайр-стейт-билдинга была почти достроена. График опередили без малого на две недели. Каменщики держали темп, им осталось всего этажей десять. Восемьдесят пять этажей за шесть месяцев с начала строительства. Ошеломляющее достижение.

Бригадир, когда Сальваторе подошел к нему с просьбой, находился в хорошем расположении духа. Нельзя ли привести на день его брата Анджело?

– Он художник, – объяснил Сальваторе. – Хочет зарисовать нас, пока мы строим.

Бригадир поразмыслил. Площадка ни в коей мере не была закрытой. Мальчишки, продававшие воду, так и шныряли вокруг. Фотографы делали снимки высотников верхом на их балках. Промоутерам это нравилось.

– А с ним ничего не случится? – спросил он.

– Он в прошлом каменщик, – ответил Сальваторе. – Глупостей не наделает. Вообще-то, тебя он уже нарисовал пару минут назад, – ухмыльнулся Сальваторе и вручил бригадиру набросок.

– Разрази меня гром, да это же вылитый я! – пришел в восторг тот и махнул рукой, разрешая пройти.

Поднимаясь в грузовом лифте, Сальваторе взглянул на брата. Анджело был в костюме и маленькой шляпе-хомбург[78]. Он был так же красив и доволен жизнью, как на свадьбе, разве что лицо немного округлилось и он держал себя как человек, добившийся скромного успеха. Малярных заказов у него, очевидно, имелось достаточно. Он также изготавливал эмблемы и красил грузовики для нескольких лонг-айлендских фирм. Не приходилось сомневаться, что Анджело прочно встал на ноги.

Новые лифты фирмы «Отис», которым вскоре предстояло доставлять обитателей здания к офисам, были специальной конструкции, позволявшей почти удвоить скорость былых лифтов, но даже грузовые взмывали стремительно. Сальваторе гордился зданием и расписывал его чудеса.

– В любой момент возьмутся за мачту, – сообщил он.

Верхний офисный этаж Эмпайр-стейт-билдинга находился на два фута выше верхушки Крайслер-билдинга. Но если Крайслер перещеголял соперников нахальным, но бесполезным шпилем, то увенчать Эмпайр-стейт должна была огромная мачта с обзорными площадками, на самом верху которой соорудят причал для огромных дирижаблей.

– К следующей Пасхе все откроется, – сказал Сальваторе.

Строительство Эмпайр-стейт-билдинга продвигалось быстро благодаря простоте дизайна. Первой шла сеть большущих стальных балок, которые примут на себя вес здания. Отдельным вертикальным опорам предстояло принять нагрузку в десять миллионов фунтов, но они могли выдержать намного больше. Здание было перенасыщено конструкциями. Между балками находились навесные стены, единственной задачей которых была защита от непогоды.

Но здесь проявился гений архитекторов. Наружные края вертикальных опор отделали хромоникелевым сплавом, который придал им теплый серый оттенок. Помимо этого, рабочий фасад внушительной башни был образован лишь следующими важными элементами: во-первых, парами прямоугольных металлических оконных рам; во-вторых, над и под каждой рамой имелась алюминиевая панель – антревольт; в-третьих, между парами окон располагались большие плиты из светлого известняка. Фасад, таким образом, возносился к небу строгими каменными и стальными вертикалями. И только на самом верху окон и высоких каменных колонн красовались изящные резные орнаменты в стиле ар-деко, устремленные вверх, чтобы притягивать и радовать глаз.

Там-то и трудились каменщики.

– Видишь, мы работаем изнутри, – пояснил Сальваторе. – Два слоя кирпича по восемь дюймов толщиной.

Кирпичи укладывали позади известняковых плит и антревольтов с целью их изолировать и поддержать. Но кирпич выполнял и другую важную задачу.

– Кирпич защищает балки, – сказал Сальваторе.

Подвергнутые обжигу, кирпичи были жароустойчивы. При высоких температурах страдают даже стальные опоры. Одетые в кирпич, они оказывались в безопасности.

– Здание прочно, как крепость, но и спалить его почти невозможно.

Сальваторе и его бригада принялись за дело, а Анджело присел на штабель кирпичей, достал альбом и начал рисовать. Разговаривать было трудно – мешал оглушительный грохот клепальных работ наверху. Иногда шум продолжался с семи утра до девяти вечера, долетая до самой улицы. Местным жителям пришлось смириться.

Пока Анджело рисовал каменщиков, он обратил внимание на сложенные около лифта алюминиевые антревольты. Архитекторы здания Шрив, Лэм и Хармон учились в Корнеллском и Колумбийском университетах, но Лэм посещал и парижскую Школу изящных искусств. Однако все они были птенцами из гнезда ньюйоркцев Каррере и Гастингса, преданными французскому стилю ар-деко.