Нью-Йорк

Мусор. Груды черных мешков по всему тротуару, сколько хватало глаз.

Известное дело – Нью-Йорк, город забастовок. Два года назад бастовал общественный транспорт. Город не парализовало, на работу ходили пешком, но это не улучшило репутацию Нью-Йорка. Теперь взбунтовались мусорщики. Мэр Джон Линдси был порядочный человек, но сможет ли он справиться с мятежным городом и решить его финансовые проблемы, еще предстояло выяснить. Тем временем мусорные мешки громоздились на тротуарах, и залежи все росли. Спасало одно: на дворе был февраль. Не хотелось и думать, какая вонь стояла бы в августе.

Итак, Чарли Мастер умирал, покуда улицы были завалены мусором. Горэм испытал иррациональное чувство: ему показалось, что любимый город оскорбляет отца.

Однако, добравшись до Парк-авеню, он застал отца в настроении лучшем, чем думал.

После кончины Роуз в начале десятилетия Чарли занял ее квартиру. Какое-то время он сохранял за собой жилье на Семьдесят восьмой, используя его как галерею для своей коллекции. Потом отказался от него и превратил во временный склад вторую спальню в доме на Парк-авеню. В этом году он подумывал снять небольшую студию в центре, но Горэм решил, что теперь на этом можно поставить крест.

За Чарли ухаживала Мейбл, домработница бабушки, а дважды в день приходила медсестра. Чарли хотел по возможности остаться дома до самого конца.

Войдя в гостиную, Горэм обнаружил отца одетым и сидящим в кресле. Тот исхудал, побледнел, но улыбнулся бодро:

– Рад тебя видеть, Горэм. Как добирался?

– Поездом.

– Не самолетом? Такое впечатление, что летают все. Аэропорты творят великие дела. – (Это была правда. Три аэропорта – Ньюаркский, Кеннеди и Ла Гуардиа – с каждым годом становились все более востребованными. Город превратился в огромный национальный и международной транспортный узел.) – Даже удивительно, куда они все летят.

– Может быть, в следующий раз полечу.

– Давай. Ты только на уик-энд?

Горэм кивнул. Затем неожиданно испытал укол совести. О чем он думает? Это же отец, и он умирает.

– Я могу остаться…

– Мне лучше, чтобы ты учился, – помотал головой Чарли. – Если понадобишься, я позвоню. – Он снова улыбнулся. – И правда очень рад тебя видеть.

– Тебе чего-нибудь принести?

– Вряд ли у тебя есть травка.

Горэм был готов произнести «Ради всего святого!», но прикусил язык и только вздохнул:

– Извини, папа. Нету.

Это была одна из причин разногласий. Горэм курил марихуану всего один раз в жизни. Дело было в 1966-м, на уик-энде после окончания средней школы. Он помнил свою нерешительность и как друзья твердили, что Боб Дилан приучил Битлов к траве прямо здесь, в 1964 году в Нью-Йорке, после чего и родились их главные шедевры. Была ли правда в этой ахинее? Он понятия не имел.

Но Горэм не стал повторять. Может быть, ему не очень понравилось изначально или вмешались врожденные консерватизм и осмотрительность. Кое-кто из его друзей увлекся ЛСД, последствия были ужасны, и Горэм мысленно увязал тяжелые наркотики с мягкими. Какой бы ни была причина, он окружил себя приятелями, большинство из которых не употребляли наркотики, и ему было стыдно, что отец не такой.

– На улице огромная свалка, всюду мусорные мешки.

– Уж это точно.

– Но наша любовь к городу все равно не померкнет.

– Верно.

– Насколько я понимаю, ты все еще хочешь переселиться сюда и стать банкиром?

– Семейная традиция. Ты не в счет, разумеется.

Не прокрался ли в его тон упрек? Если и да, отец предпочел его проигнорировать.

– Помнишь, бабушка дала тебе серебряный доллар Моргана? Банк Моргана тут ни при чем, это имя дизайнера.

– Помню? Да, он постоянно со мной. Это мой талисман, почетный знак. – Горэм чуть проказливо улыбнулся. – Ребячество, наверное.

На самом деле доллар означал большее. Он был напоминанием о торговом и банковском прошлом семьи, когда Мастеры еще владели состоянием – тем, которое его заблудший отец ни разу не попытался вернуть.

Но отец, к немалому удивлению Горэма, пришел в восторг:

– Молодец, Горэм! Бабушка была бы очень довольна. Ей хотелось дать тебе вещь, которую ты будешь ценить. Значит, ты попробуешь устроиться в банк, когда доучишься?

– Попробую.

– Жаль, что нет моего отца, он бы помог. Я знаю кое-каких банкиров, могу обратиться.

– Все в порядке.

– Банкирам нравятся такие, как ты.

– Надеюсь.

– Призыва боишься?

– Пока нет, но могу загреметь, когда закончу учебу. Может, подамся в духовную школу или не знаю куда. Некоторые так и уклоняются.

– Мартин Лютер Кинг считает войну аморальной. Но ты, я думаю, протестовать не пойдешь.

– Я предпочитаю не высовываться.

– Поступай потом в школу бизнеса. Будешь магистром делового администрирования.

– Я хочу несколько лет поработать, а потом – в Колумбийский университет.

– А дальше, как станешь магистром, женишься?

– Когда дорасту до вице-президента. Может быть, до его помощника. Помощник меня устроит, если найду подходящую партию.

– Подходящую супругу для бизнесмена?

– Думаю, да.

– Твоя мама была бы отличной супругой для бизнесмена, – кивнул Чарли. – Замечательной. – Он помолчал. – События не всегда развиваются по намеченному сценарию, Горэм.

– Знаю.