Нью-Йорк 2140

– Нет. – Ребята задумались. – А такое бывает?

– Конечно, это же Нью-Йорк, забыли?

– Ладно тогда, но я все равно хочу одну монетку. Буду носить в кармане.

– Это можно. Если будешь ходить с браслетом, мы всегда сможем найти твое тело.

– Идет.

И они продолжили пропевать все буквы алвафита. Теперь они пели всякий раз, когда хотели, чтобы мистер Хёкстер перешел к чему-то более увлекательному, чем просто чтение.

Сегодня, когда Франклин Гэрр ушел в Клойстер, мальчики с помощью песни уговорили мистера Хёкстера на водную прогулку по городу.

* * *

Их лодка была на ходу, и они принялись слоняться по соседним каналам, разглядывая, как там шли дела. Ураган посрывал все листья, так что террасы и крыши выглядели голыми, а многие из каналов до сих пор были засорены всяким хламом. Но ребятам удавалось проходить по большинству из них, а городские бригады как раз вовсю их прочищали. Вокруг стоял сырой овощной запах, и многие из тех, кто находился в каналах, носили защитные маски. Мистер Хёкстер фыркнул, увидев это.

– Знали бы они, что лишают себя необходимых питательных веществ и полезного для себя микробиома.

Как они выяснили, самыми живучими из растений оказались деревья в горшках, которые просто попа́дали от ветра, и теперь достаточно было их поднять и досыпать им немного земли. Эти деревья выглядели потрепанными, но несломленными – как сам город, сравнил мистер Хёкстер.

Выше, в межприливье, все смотрелось поистине убого. В районе 50-й улицы, куда успел дойти штормовой прилив, теперь находилась беспорядочная груда мусора. Мистер Хёкстер сказал, что все это напоминало баррикады из «Отверженных»: рамы, ставни, стулья, корпуса лодок, мусорные баки, поддоны, ящики, контейнеры, множество веток, корней и даже целые деревья. Этот протяженный риф затруднял путь из Нижнего Манхэттена на сушу, так что теперь было любопытно наблюдать, как рабочие бригады сосредотачивали усилия на отдельных каналах авеню, чтобы наладить функционирование плавучих причалов – на Десятой, Шестой, Пятой и Лексингтон-авеню.

Тут и там были люди – они что-то искали либо просто проживали свое лето. Жители убежищ слонялись повсюду, облаченные в лохмотья. Будто все разом превратились в Гека и папашу, а город – в улицу Фанди при отливе.

– Почему они не заняли башни в аптауне? – спросил Стефан у старика.

– Они пытались, но не вышло.

– И что? – продолжил Роберто. – Это была всего одна ночь! А если они будут пытаться каждый день?

– Им это в голову не придет.

– Почему?

– Они называют это гегемонией.

– Хватит уже этих словечек!

Хёкстер рассмеялся:

– А вот и не хватит! Устроим войну слов! Это, кажется, греческое.

– И что оно значит?

– Гегемония… Оно значит, хм-м… значит согласие людей на то, что над ними доминируют, такое согласие, при котором на них не приходится постоянно наставлять оружие. Даже если с ними плохо обращаются. Они просто с этим живут.

– Но это тупо.

– Ну, мы же социальные животные, как вы бы, наверное, сказали.

– Значит, ты говоришь, мы все тупые. Мы как…

– Как зомби!

Хёкстер рассмеялся.

– Я тоже так всегда считал. Вы смотрели фильм «Вампиры против зомби»? Нет, не смотрели. О, какой это прекрасный фильм. Вампиры всюду летали и сосали кровь рабочих людей. У тех была самая лучшая кровь из всех. А когда тела рабочих полностью осушались, то превращались в зомби, и вампиры улетали куда-нибудь в другие места и нападали на новых людей, оставляя после себя одних зомби.

– Значит, это и есть ге-ге-мо-ни-я, – осторожно предположил Роберто.

– А ты молодец. Да, все больше и больше людей, у которых высасывали всю кровь, становились зомби, и когда превратились уже почти все…

– Все, кроме одного!

– Кроме двух.

– Верно. И вот тогда зомби решили восстать.

– Очень вовремя!

– Лучше поздно, чем никогда.

– Именно. И все зомби побрели к вампирскому замку, намереваясь его захватить. Но они были очень медлительны. Вампиры поначалу только над ними посмеялись. Но потом не осталось новой крови, которую они могли бы высосать, поэтому вампиры тоже стали медлительными. К концу фильма все показывалось как в замедленной съемке, такая умора! Зомби разваливались на куски, когда с кем-то сталкивались, а вампиры теперь могли только кусать. И те и другие совсем ослабели. Как обычно и бывает, когда что-то длится слишком долго. Но в итоге зомби просто задавили вампиров весом своих отпавших конечностей. Конец.

– Хотел бы я это увидеть.

– Я тоже!

– И я, – поддержал их Хёкстер.

* * *

Минуя каналы, они высматривали зверьков – подмечая всех, но особенно выискивая ондатр.

– Индейцы считали, что медведи – это старшие братья бобров, – сказал Хёкстер, – а бобры – старшие братья ондатр. Старшие, видимо, защищали младших. Или просто не ели их.

– А что выдры?

– О нет, выдры – это жестокие убийцы. Дружелюбные, но жестокие.

– Даже не верится, как они вообще могут кого-то убить, у них же такие маленькие ротики.

– Тут дело в их нраве, мне кажется. Ой, смотрите, там на карнизе гнездо. Сапсаны вроде бы. Они такие классные.

– Они падают, как камни!