Нью-Йорк 2140

– Ненавижу эти жердины, – заметила Шарлотт старику, указывая жестом на две стеклянные щепки. Эти здания отказались вступать в ОВНМ и даже в Ассоциацию Мэдисон-сквер. Шарлотт воспринимала это как личное оскорбление, так как сама помогала объединить здания вокруг бачино в действенный союз с ОВНМ, наподобие кольца городов-государств вокруг небольшого прямоугольного озера.

Старик мельком взглянул на нее.

– Деньги, – сказал он.

– Верно.

– Я удивляюсь, почему они до сих пор не упали.

– Я тоже. Но уже наклонились. Могут рухнуть.

– А нас заденут?

– Не думаю. Наклонены они на восток, видите? Как падающие башни из денег.

– Выглядит опасным. – Он присмотрелся в сторону востока. – Сейчас там темно, но, кажется, там внизу есть здания, на которые они могут упасть.

– Конечно, есть, – подтвердила Шарлотт. – Просто ночью не видно, что где. Мне это нравится. Красиво, правда?

– Красиво, – он кивнул.

– Как всегда.

В ответ на это он нахмурился, а потом покачал головой:

– Не всегда.

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду в день, когда все ушло под воду. – Нет. Это не было красиво.

– Вы это видели? – изумленно спросил Роберто, поднимая голову.

Старик посмотрел на него, потер скулу.

– Да, видел, – ответил он. – Начало Второго толчка. Прорыв Стены Бьярке. Мне было столько лет, сколько тебе сейчас. Ты, наверное, и представить не можешь, что я был такой молодой.

– Не-а, – согласился Роберто.

– Ага, был. Как ни трудно в это поверить. Мне и самому-то не верится. Но я знаю, что это правда, потому что помню, как это было.

Он потер правую щеку, невидящим взглядом посмотрел вниз. Остальные переглянулись.

– Все думали, это произойдет постепенно, – проговорил он, – и в боро так и получилось. Но лет за сто до этого была построена штормовая стена – Стена Бьярке, защищавшая Нижний Манхэттен от наводнений. И она сработала. Она была как дамба. На разных участках была разной, потому что ее приходилось помещать везде, где это возможно. И удивительно, но все это удалось сделать. Стена огибала весь юг острова от Риверсайд-Уэста, вдоль Бэттери-парк, до восточной стороны здания ООН, где оно делило пополам подъем к Центральному парку. Двенадцать миль. В ней имелись промежутки, в которые выходили улицы, и на случай наводнения там могли опускаться ворота. Их опускали несколько раз, и все вроде бы работало. Но максимальный прилив становился все выше, и ворота приходилось опускать все чаще и чаще. Такая же проблема была в Лондоне с барьером Темзы. Когда стену закрывали, мой папа выводил меня на дорожку по ее верху в районе 33-й улицы. Бывало, еще Гудзон бушевал, и всюду были видны барашки. А вода поднималась так высоко, что мы видели, как она становилась даже выше, чем город. И можно было потерять равновесие, если посмотреть в одну сторону, потом сразу в другую. От этого практически поднималась тошнота. Потому что вода была выше земли. Просто не верилось, что такое возможно. Людей буквально качало: они либо смеялись, либо плакали. Это было нечто.

– Хотел бы я такое увидеть, – сказал Роберто.

– Мы все ходили туда, чтобы это увидеть. Но было видно и что могло случиться. А потом оно случилось.

– И вы там были? – спросил Роберто.

– Был. Поднялась штормовая волна. Я был такой же, как ты, – хотел сходить на дамбу и все увидеть, но папа не разрешил: сказал, что уже, наверное, поздно. Он у меня хорошо соображал. В общем, он не пустил, но я после школы все равно пошел. Там по всей дамбе уже была куча людей. Река бушевала вовсю. Ее хлестал южный ветер. Еще и дождь шел. Нельзя было даже стоять к ней лицом. Достаточно сделать шаг – и можно было упасть. В основном мы сидели и мокли, но почему-то не уходили, сам не знаю почему. Зрелище было еще то. Но потом улицы с внутренней стороны дамбы стало затапливать. Все двинулись на север, мы шли по дорожке к вершине 42-й улицы, потому что поняли, что дамбу, по-видимому, прорвало где-то южнее. Некоторые стояли на дорожке и кричали нам, чтобы мы шли шагом и не бегали. Да так громко еще кричали. Были… настойчивы. Но мы видели, что скоро вода окажется с обеих сторон, поэтому шли довольно-таки быстро. Но не не бежали.

Какое-то время старик молчал и просто смотрел на запад.

– Так вы спустились с дамбы? – спросил Роберто.

– Да. Я пошел за людьми. Мы видели, как вода поднимается, то бурая, то белая. В ней плавал всякий хлам. Она заливалась в метро и выстреливала обратно в воздух. Так громко! Через какое-то время мы уже не слышали друг друга. Такси уже просто плавали. Было черт знает что. Непохожее ни на что из того, что вы видите сейчас. Сумасшедшее было время.

– А люди с ума не посходили? – спросил Роберто.

– Ну, некоторые. Большинство людей бежали в Верхний Манхэттен и спасались, но некоторых вода, конечно, доставала. Они плавали, будто бревна, в одежде. Все были в своей одежде.

– А в чем еще им быть? – спросил Франклин, и Джоджо ткнула его локтем так сильно, что у него скрипнул стул, а сам он вскрикнул. Шарлотт подумала, что теперь Джоджо нравилась ей чуть больше.