Нюргун Боотур Стремительный

Коль стану я вспоминать,
Как старый олонхосут,
Ногу на ногу положив,
Начинал запев олонхо
На ночлеге — у камелька,
Продолжал рассказ до зари
Про далекие времена,
Как размножились под землей,
Разъяряясь на человеческий род,
Адьараи-абаасы[10]

,Как возник народ уранхай-саха[11],
Как три мира были заселены...
Коль стану я в лад ему —
Сказителю седому тому[12],
Как эмисский прославленный Тюмэппий,
По прозванию «Чээбий»[13],
Стройно сплетать
Словесный узор;

Стану ли стих слагать,

Старому Куохайаану[14]подстать,—

То скороговоркой,

То нараспев —
Так начну я сказанье свое.

На широком нижнем кругу

Восьмислойных, огненно-белых небес,
На вершине трехъярусных
Светлых небес,
В обители полуденных лучей,
Где воздух ласково голубой,
Среди озера — никогда
Не видавшего ни стужи, ни льда,
На престоле, что вырублен целиком
Из молочно-белой скалы,
Нежным зноем дыша,
В сединах белых, как молоко,
В высокой шапке из трех соболей,
Украшенной алмазным пером,
Говорят — восседает он,
Говорят — управляет он,
Белый Юрюнг Аар Тойон[15].

Подобная сиянию дня,

Подобная блистанью огня,
Солнце затмевающая лицом,
С ланитами светлей серебра,
Играющими румянцем живым,
Как рассветы и вечера,
Адьынга Сиэр Хотун,
Подруга владыки небес,
Супруга — равная блеском ему,
Есть у него, говорят.