Нюргун Боотур Стремительный

Породили они в начале времен
Светлое племя айыы —
Красивых богатырей-сыновей,
Красивых дочерей
С поводьями за спиной.
В улусах солнца они живут,
Стремянные — шаманы у них,
Удаганки — служанки у них,

А в сказаньях седых времен

Прежде слыхали мы,
От предков узнали мы,
Что, кроме рода айыы,
За гранью мятежных небес,
За гранью бурных небес,
Летящих с запада на восток,
В кипящей области бурь
Утвердились в начале времен
Прародители девяти племен
Верхних адьараев-абаасы.
Железными клювами бьет
Пернатая их родня.
Родич их — Бэкийэ Суорун Тойон,
Чья глотка прожорливая, говорят,
В завязку шапки величиной;
Небесный ворон Суор Тойон[16],
Чье горло алчное, говорят,
В наколенник развязанный шириной...

В том улусе, в бездонной тьме,

Под крышею вихревых небес,
За изгородью с теневой стороны,
За большим загоном с другой стороны,
Необузданно лютая, говорят,
Непомерно огромная,
Гневно строптивая,
Гремящая Куохтуйа Хотун
Хозяйкой сидит, госпожой
На кровавом ложе своем.

Если слово ярко-узорно плести,

Если речь проворно вести,
Должен правду я говорить,
Старых сказочников повторить:
У почтенной старухи такой
Был ли равный ей друг-супруг —
В объятьях ее лежать,
Был ли кто достойный ее —
На ложе кровавом с ней
Любовные утехи делить?
Так об этом рассказывали старики:

Дремлет за тучами исполин

С красным наростом над кадыком
В дюжего дитятю величиной;
Из ороговелого горла его,
Из-под грузного подбородка его
Ниспадает до самой земли
Посох вертящийся огневой...
Если рогатину в семь саженей
В бок, под ребра ему
До основанья всадить —
Хлопая себя по бедру,
Всполошенно вскинется он,
С воплем проснется он,
Грозно воссядет он,
Разгневанно ворча, бормоча,
Великий Улуу Суорун Тойон.
Вот, оказывается, какой
Чудовищный муж-старик
Есть у Куохтуйа Хотун.

После великих древних боев,

Всколебавших до основания твердь
Необъятно гулких небес,
Улуу Тойона бойцы-сыновья,
Отпрыски старухи его,
Заселили весь южный край
Завихряющихся в бездну небес.
Тридцать девять их было родов,
Неуемно свирепых задир,
Возмущавших издревле мир
На небе и на земле.

Если стану подробно повествовать,

Старому Аргунову[17] подстать,
Если увлеченно начну,
Как Табахаров[18], песню слагать,
Воздавая славу тем племенам,
Называя по именам
Рожденных в облезлой дохе
С деревянными колодками на ногах
Матерых богатырей,
Которых подземный мир
Атаманами своими зовет,
От которых из пропасти Чёркёчёх[19],
Из бездны Ап-Салбаныкы[20]
Исторглись бесчисленные рои
Пагубно-кровавых смертей,
Коль об этом начну говорить —
Будет такой рассказ:

Если чародейный аркан

О восьмидесяти восьми петлях,
С силою метнув, захлестнуть
На шеях восьмидесяти восьми
Шаманов, оборотней, ведунов,
Кружащихся, как снеговой ураган
Северных ущербных небес,
И швырнуть их разом
В мглистую пасть
Погибельной пропасти той —
Не набьешь утробу ее,
Не обойдешь коварства ее.

Хлопающий бездонным жерлом

Хапса Буурай — сородич такой,
С захлопывающейся крышкой стальной
Нюкэн Буурай[21] — такая родня
Есть, оказывается, у них.

Всей породе Аан Дарасы

Матерью древней была
Старуха Ала Буурай
По имени Аан Дьаасын[22],
Прославленная хотун-госпожа,
С деревянною колодкою на ногах
Появившаяся на свет.

У почтенной старухи такой

Был ли ей равный друг,
Достойный в объятиях ее лежать,
Достойный взбираться по вечерам
На высокое лоно ее?
Что об этом предание говорит?
Что об этом поют старики?

Ставший корнем всех

Адьарайских племен,
Отцом подземных абаасы,
Нижнего мира тойон-властелин,
Родившийся в облезлой дохе,
С клыками, торчащими, как остроги,
Луогайар Луо Хаан-великан[23]
По имени Арсан Дуолай
Мужем был у старухи Ала Буурай.