Нюрнбергский процесс

«В конце перехода была дверь без таблички, — вспоминала Ступникова, — я толкнула ее и… В тот же миг оказалась во власти двух здоровенных солдат, представителей американской военной полиции — Military Police, или сокращенно MP (эм-пи). Они, не говоря ни слова, подхватили меня под руки, куда-то повели и втолкнули в комнату с зарешеченным окном. Меня арестовали, заперли! Я в тюрьме. Эта мысль мгновенно пронизала меня и лишила дара речи. Сомнений быть не могло. Хорошо знакомые мне по Бутырской тюрьме, куда я ходила на свидание с отцом, тюремные окна во всех странах похожи друг на друга. Их главная примета — решетка. Откуда-то изнутри подползло к горлу всепоглощающее чувство страха, оно душило меня, и в голову стали приходить пугающие мысли. Что скажет американское тюремное начальство? Как объяснить ему, к тому же на доступном мне „англо-немецком“ языке, мое появление в здании тюрьмы, куда во все времена и во всем мире вход без особого разрешения строго воспрещен? Но еще страшнее казалась другая опасность, грозившая не только мне, но и моим близким в Москве, опасность, которую можно назвать одним понятным каждому советскому человеку того времени коротким словом — ГУЛАГ. Эта опасность была вполне реальной, ибо в моем случае речь шла о вполне „тайной“, не предусмотренной советскими спецслужбами встрече с иностранцами. Да к тому же еще на территории тюрьмы, в которой содержались главные нацистские преступники. Для советского следователя 40-х годов состав преступления был налицо и не требовал никаких дополнительных доказательств. Оставалось только назвать меня агентом американской или даже нацистской разведки, корни которой, несомненно, сохранились в американской зоне оккупации».

Такое развитие событий казалось ей неизбежным. Но в подобных мрачных раздумьях она провела лишь несколько минут. Внезапно дверь распахнулась, и в сопровождении американского офицера и двух уже знакомых ей «эм-пи» появился… русский переводчик Костя.

Оказалось, что коллеги заметили отсутствие переводчицы, подняли тревогу и срочно отрядили Константина на поиски пропавшей, а сами остались терпеливо ждать в автобусе. Так что эта история оказалась со счастливым концом. А переводчик Костя — это филолог Константин Валерьянович Цуринов, который вскоре стал мужем Татьяны Ступниковой.