Ньювейв

А. Б. Я познакомился со Стасом Наминым, наверное, в конце 1986-го года. Он испытывал к нашей группе особую симпатию, как мне кажется… Плюс – мы оба выпускники Московского Университета… Вскоре мы перешли в его только что созданный Центр, который помог нам стабильно функционировать в то нелегкое время. Состав группы расширился за счет Дмитрия Курегина (скрипка) из группы «Доктор», вернулся Сергей Павлов (ударные), который играл еще в составе «Проспекта», позже к нам присоединился басист Алексей Соловьев (он заменил тогда ушедшего в «Центр» Ваню Соколовского) и мы получили возможность работать со звуком в более комфортных условиях. Вскоре у Стаса в Центре появились «Калинов мост», «Николай Коперник», «Бригада С», «Нюанс», «Альянс», «Центр», Женя Осин, «Шах» и даже «Коррозия металла». Там же репетировали «Цветы», «Лига Блюза», «Рондо» и некоторое время «Парк Горького». Стас хотел сделать свой лейбл и радиостанцию (SNC), и это ему удалось. Так же Стас успешно развивал интернациональные связи; он продвигал на Запад «Бригаду С», например, «Парк Горького», нам помог выехать в Европу. В Зеленый театр тогда приезжали серьезные люди. Тот же Фрэнк Заппа, который хотел привезти в Москву свою студию, но для этого нужен был военный самолет и отдельное здание. Он интересовался музыкой Альфреда Шнитке и русским авангардом. Он привез разные видеоматериалы, которые мало здесь кому оказалось интересны, тогда в Москве был очень небольшой круг понимающих людей.

Приезжали Дэвид Бирн, Питер Габриэль, который тогда формировал свою студию. Свое внимание он обратил именно на этническую музыку: Сайньхо, Инна Желанная. Центр Стаса посетили музыканты Pink Floyd, Bon Jovi, Scorpions, Annie Lennox, Edge, Оззи Осборн, Квинси Джонс и т. д. Приезжали и продюсеры, которые искали новые группы.

Многие стали выезжать за рубеж, выходить на более высокий уровень. Некоторые группы распадались, а кто-то стал более популярным. Например, от «Альянса» тогда откололся Олег Парастаев, автора хита «На заре» и создал более коммерчески проект «НРГ». Это было отражением определенного эстетического сдвига, попыткой вписаться в российский шоу-бизнес. У нас в группе тоже произошел раскол: ушел Иван Соколовский, который хотел работать с электроникой, а я пытался продвигать гитарный саунд. Но с 1987 по 1989 у нас был очень плодотворный период: программы «Новые Физики», «Демократия и Дисциплина», «Кислоты», «Киевский концерт» и наконец «Вильнюсский концерт». Нас тогда охотно приглашали, воспринимая новаторами, делающими что-то необычное. Мы много ездили по Союзу тогда. И надо отдать должное смелости местных организаторов и промоутеров, которые нас приглашали… Элемент провокации в наших выступлениях безусловно тогда присутствовал.

В то время еще существовала традиция общения с публикой: после двадцати минут музыки начиналось двухчасовое общение с аудиторией и ответы на вопросы зала. Присылали записки, спрашивали с места… Мы рассказывали про себя, про влияния и т. д. Мы стали сами больше размышлять о нашем творчестве, в ответах упоминали Throbbing Gristle и PTV, Einsturzende Neubauten, Kraftwerk, Tuxedomoon, The Residents и т. д. То, что мы тогда пропускали через себя и как-то адаптировали в нашей музыке. Конечно, мы знали и про академический авангард, и про эстетику футуристов. Но все-таки мы считали себя рок-группой, а в ней важна энергетика, и вместо терменвоксов у нас были синтезаторы, гитары, барабаны, скрипка и много чего еще. Этим, наверное, мы и были интересны, и в России, и тем более на Западе. Еще в 1987-м году в Москву приехали немцы из компании «Н20». Они делали интервью с нами, в котором участвовал наш друг Ричардас Норвилла («Benzo», «E-Shak» и другие проекты), с которым Ваня был знаком еще по философскому факультету. Коллекция музыки у него была внушительная… Он говорил с немцами на их языке, и вот когда он упомянул Einsturzende Naubauten, они были искренне потрясены.

М. Б. Знания о современном андеграунде зарубежном действовало безотказно.

А. Б. Они просто сразу включали другой уровень общения, завязывалась дружба и через них же потом приходили новинки, как и мелкое музыкальное барахло. Люди искренне помогали чем могли. Аппаратура, инструменты в Москве всегда были: работали подпольные дилеры, например, но стоило это все совсем неподъемных для нас денег. Помогали разные люди, тот же Рацкевич, звукоинженер Андрей Сеняев или мультиинструменталист Михаил Михайлюк из группы «отряд Валерия Чкалова». У него была небольшая коллекция электронных инструментов. Был он человеком во многом закрытым, профессиональным музыкантом с образованием, и всегда скептически относился к такой самодеятельности как «Центр» или «Проспект». В результате часть его коллекции перекочевала к нам, он всегда предоставлял нам льготные условия. Благодаря его инструментарию мы могли что-то делать на приличном уровне. Некоторые вещи из того арсенала я использую и сейчас.