Ниже нуля

Ножки металлического стула снова с грохотом пробили стену почти в метре перед ним, напугав Кекса так, что он рванулся назад, но наконец-то вырвался из тисков. Он упал снова, свалившись в очередной узкий проем, откуда, к счастью, без труда смог вылезти. Поднявшись на ноги, он обнаружил, что Наоми стояла перед новой дырой (которая обойдется дороже, чем в двенадцать баксов, к слову: Наоми ударила в шов прямо между двумя панелями, и им понадобится три куска размером минимум четыре на восемь).

Молодая женщина удивленно смотрела на стену.

– Матерь Божья.

Кекс потер ноющее ухо и стал пробираться вперед, пока не оказался рядом с ней. За сломанными панелями открылся отсек прямо перед той, напоминающей карту, штуковиной, к которой он пытался подобраться ближе, и она оказалась побольше и куда детальнее, чем он мог разглядеть в слабом свете фонарика.

То был огромный, подробный поэтажный план, изображающий каждое помещение, водопровод, трубы и часть проводки, а все вместе походило на старый военный складской комплекс. Сотни лампочек, дотошно расставленных по схеме, отмечали бог знает что, но с тех пор их все деактивировали или они просто перегорели.

Кроме одной в нижнем правом углу. Она-то и пульсировала белым светом синхронно с сигналом на соседней панели.

Кекс приблизился к схеме, пинком отбросив куски гипсокартона, и начал продвигаться обратно к стойке регистрации. Наконец он встал плечом к плечу с Наоми. Она озабоченно посмотрела на него.

– У тебя ухо кровоточит.

Он потянулся к правому, но она говорила про левое.

Она протянула парню бумажную салфетку из пачки «Клинекс», которую всегда носила с собой, аккуратно вытерла его кожу, сложила салфетку вдвое и прижала.

– Держи так.

Он послушался. И взглянул на нее.

Никто не перевязывал раны Кекса с тех пор, как ему стукнуло одиннадцать. У него почти выступили слезы. Он даже почувствовал укол, когда первые из них начали предательски собираться в уголках глаз. Это было последнее, в чем он сейчас нуждался – разреветься прямо перед ней, что с ним вообще?

– Что с тобой? – спросила Наоми.

Ничего от нее не скроешь.

– А?

– Ты в порядке?

– А, да больно просто. Ничего особенного. Царапина.

Она уставилась на карту.

– Гляди!

Наоми наклонилась к ней через пролом в стене и стала осторожно скользить по схеме руками, начав с изображения первого этажа.

– Как много этажей вообще должно быть здесь?

– Три. Основной и два подземных.

– Но, похоже, их шесть. И они вели слежку.

– Да, это военный склад, еще со Второй мировой остался. Оружие всякое. Правительство все почистило и продало лет двадцать назад.

– А внизу они, должно быть, все запечатали. – Ее пальцы добрались до нижних уровней. – Об этой части они очень беспокоились. Видишь, сколько датчиков?

Она права. Максимальное количество лампочек находилось как раз на нижних трех уровнях, дополнительных этажах ниже наземного.

SB-2 и SB-3 оказались действительно запечатаны, и их огоньки не горели. Единственная лампочка мигала на самом нижнем этаже SB-4. Но было и пустое пространство на карте, сантиметров шестьдесят между SB-3 и SB-4. Тонкие диагональные полосы сообщали, что между ними лежал пласт земли.

Кекс прищурился.

– Кто строит подвальный этаж на тридцать метров ниже остальных? Тебе сначала надо выкопать громадную яму, залить пол бетоном, а потом заполнить верх. Что за бессмыслица.

– Хочешь спуститься и посмотреть?

Он удивленно уставился на нее.

– Но как? Он ведь запечатан.

– А вот так, – Наоми указала на дальний левый угол карты, где от SB-4 поднималась тонкая вертикальная колонна, проходящая через толщу земли и огибающая края других подземных уровней.

Она была узкой, со штриховкой, заполняющей пространство между параллельными линиями.

– Что это?

– Трубчатая лестница.

– Как ты догадалась?

– Она в форме трубы и выглядит как лестница. Как иначе они бы спускались вниз? – Она ткнула пальцем в штриховку. – Вот и ступени.

Кекс был впечатлен.

– Ты должна поступить в колледж, верно? Будет обидно, если нет.

– Я постараюсь.

– Тогда тебе должно хватить мозгов не спускаться вниз.

– Хватит, – улыбнулась она. – Я давно так не веселилась. Пусть это будет мой выходной.

– Господи. Ну и ну. Ты что, вообще наружу не выходишь?

– Нечасто.

– А как насчет пивка?

– Я не пью.

Он настаивал:

– Ну, одну банку-то пропустить. Не повредит.

– И это означает, что я выпиваю.

– Ты никогда не выходишь наружу пропустить по кружечке?

– По-моему, мы отошли от темы.

Но Кекс был упрям.

– А как насчет кофе?

– Я думаю, ты забавный. По крайней мере, ты начинаешь быть забавным.

– Я? Да я само веселье! Правда, ты только что призналась, что твое самое большое развлечение за много лет – выломать стену на работе.

– Ага. Любопытства у меня не отнять.

И Наоми сфотографировала схему.