Нижние Земли (СИ)

— Я ем горячее, — все еще вяло сказал Бернар. — А твои представления о полезном питании устарели еще в конце прошлого века.

О том, что лучше бы Бернару этого не говорить, вскоре поняли все, даже херцландцы: Ларса невозможно было заткнуть еще где-то около часа. Он долго и много рассуждал об анатомии людей и оборотней, порывался рисовать на стене логова какие-то схемы — Марк даже проснулся от этого и строго сказал, чтобы Ларс даже и не думал. Ларс не расстроился и начал рисовать схемы прямо в воздухе, обрисовывая изящными движениями ладоней, как пища поступает в пищевод, как она движется по нему, преодолевает верхний сфинктер, попадает в желудок и так далее…

Где-то в середине его рассказа Агнешка, отчетливо позеленев, выскользнула из логова, но Ларс на это не обратил ни малейшего внимания — оставшаяся аудитория его вполне устраивала. Похоже, он готов был читать эту лекцию — без сомнения, хорошо продуманную, составленную живо и остроумно, насыщенную примерами и аналогиями — даже одному-единственному слушателю. И на лице Бернара было написано такое смирение, что остальные попавшие под внезапную раздачу научно-популярных знаний невольно проникались к нему искренним сочувствием. Потому что сразу становилось понятно, на ком эта лекция была обкатана, кому предназначена и кому, похоже, предстояло выслушать ее еще не один раз.

— Вы, главное, сами едой не станьте, — вроде бы сквозь сон сказал Марк, и Ларс осекся.

Петр и Томаш переглянулись. Бернар мрачно опустил взгляд на броник, лежавший у него на коленях.

Быть оборотнем было не так уж и трудно, особенно после той муштры, которую и Бернар, и Ларс, и Агнешка прошли в лагере под Маардамом. Можно было и смириться с тем, что вампиры реагируют на оборотней как быки на красную тряпку. Или не смириться, а сделать это источником постоянных «лулзов», как выражался (и практиковал) Ларс. В конце концов, вампиры умели держать себя в руках ничуть не хуже оборотней.

Но мысль о том, что где-то в городе прячется вампир, который стал заложником присущей его виду страсти к оборотням, который полностью подпал под ее власть, который стал зависим от нее…

Который попробовал крови оборотня и сошел с ума.

Вся суть которого была подчинена одной цели — снова напиться крови оборотня, искупаться в ней, почувствовать клыками последнее судорожное движение тела, наполовину человеческого, наполовину звериного.

Вампиры-ликантропоманы творили страшные вещи. Болезнь увеличивала их силу, свирепость и изворотливость, делая не просто опасными преступниками — превращая их в кого-то вроде тигра-людоеда в индийской деревне начала прошлого века. Но вот если Шер-Хан был глуп, то у вампиров-ликантропоманов умственные способности не только никуда не девались, но еще и обострялись — правда, только в одном направлении.

Эта мысль — мысль о том, что где-то в городе прячется вампир-ликантропоман, в любом оборотне пробуждала странное чувство.

Очень похожее на страх.

И когда на следующий день оборотней подняли по тревоге, каждый из них вспомнил эту фразу, брошенную Марком вскользь, но ударившую точно в то, что каждый из них прятал очень глубоко, настолько глубоко, что не признавался в этом даже самому себе, не то что своим коллегам.

Надевая на ходу куртку, Марк орал в гарнитуру:

— Ты уверен, что он ушел? Да мне похуй, пусть едут хоть люди-хуюди, хоть кто угодно. Если он еще там, я своих туда на пушечный выстрел не подпущу!

Что Марку ответили, никто не слышал. Он буркнул еще что-то, нажал на кнопку и задержался в дверях логова, уже одной ногой за порогом.

— Ларс, ты остаешься, — сказал он не терпящим возражения тоном. — Мониторь форумы, соцсети, ну, ты знаешь. Сучонок где-то бегает, может попасться на глаза сородичам.

— А куда мы вообще?.. — начала Агнешка.

Марк нетерпеливо махнул рукой.

— Волчата со второго потока встретились с вампиром.

Уточнять, с каким именно вампиром, как и говорить, что именно его Марк имел в виду, когда говорил о «сучонке», не было нужды.

— Я хочу тоже, — внезапно подал голос Петр, подумал секунду и добавил: — Тоже с вами.

Марк смерил его задумчивым взглядом и кивнул.

Через несколько секунд в логове остались только Ларс и Томаш. Первый выглядел не особенно довольным таким раскладом, второй — не очень понимающим, что вообще происходит. Однако спрашивать ничего не стал, только выразительно поднял брови, глядя на Ларса. Тот, по своему обыкновению скрючившись в три погибели в кресле, так что колени торчали почти на уровне ушей, посмотрел в ответ поверх планшета и сказал:

— Ликантропоман напал на других оборотней.

— Это я понял, — неторопливо, явно подбирая слова, ответил Томаш. — Но нюансы укрылись от моего понимания.

— Дружище, я у тебя уже спрашивал, почему у вас учат нижнеземельному по учебникам позапрошлого века? — Ларс хохотнул и покачал головой. — Не, я тебя тоже понял, конечно.

Томаш ничего не сказал, но и брови на место не опустил, все еще выражая всем лицом вежливый интерес, мало отношения имеющий к недоумению Ларса по поводу образования в Херцланде.