Нижние Земли (СИ)

Густаф сел напротив нее и очень внимательно посмотрел.

— Элис, но «упыриный квартал» — это не резервация. Никто не загонял туда вампиров, они сами отгородились от остальных.

Элис пожала плечами.

— Плоховато отгородились, как видишь, — немного невнятно сказала она, зажимая в зубах сигарету. — Один сбежал.

— Он не сбегал, — вяло запротестовал Густаф. — Ну, то есть сбежал. Но не так, как из тюрьмы сбегают. Ну, то есть его охраняли. Но сами же вампиры.

Он потерянно замолчал.

— Да ладно, — сказала Элис и стряхнула пепел в полную пепельницу перед собой.

Густаф молча потянулся, взял пепельницу, вытряхнул окурки из нее в пакетик. Завязал его на узелок и положил рядом с мусорным ведром.

Элис так же молча наблюдала за ним.

— Но я все равно не понимаю Эрику, — немного невпопад сказал Густаф, возвращаясь за стол. — Точнее, я понимаю, что она боится за Риккерта. Ладно, можно уехать в другой город. Разводиться-то зачем? Неужто так плохо все у них?

— Знаешь…

Элис ничуть не удивилась такой смене темы разговора, как будто слышала все, о чем думал Густаф, пока опустошал пепельницу: и могла точно проследить за тем, как его мысль перескакивает с одного предмета на другой, следуя прихотливыми ассоциативными путями. А может, и правда могла — за полгода Густаф так и не смог определиться, точно ли умения Элис можно объяснить с точки зрения банальной логики или же здесь есть все-таки что-то от магии.

— Знаешь, — повторила Элис еще более задумчиво, чем до этого. — Эрика такая не одна. Вообще в Маардаме фонтан разводов.

— Всплеск, — поправил Густаф. — Наверное. Ты имеешь в виду, резкое увеличение количества?

Элис кивнула.

— Разводов, драк, бытовых ссор — вся статистика не просто поползла, скакнула вверх. Если бы это случилось только в последний месяц, можно было бы понять. Целых два маньяка подряд. Пусть даже у одного speciality — маги, а у второго — оборотни.

— Это не может не сказаться на настроениях в обществе, — продолжил Густаф ее мысль.

Элис кивнула еще раз.

— Ван Телген заметил это еще на прошлой неделе. Мы с ним подняли статистику за последние полгода. И — с февраля отчетливый подъем по всем показателям.

— Наверное, об этом надо доложить комиссарам? — неуверенно предположил Густаф.

— Мы подготовили рапорт Инспекторам.

Густаф ревниво зыркнул на это «мы», но Элис, кажется не заметила. Она развернулась на стуле и смотрела в окно — черный квадрат с редкими огоньками, обрамленный белыми рамами. Где-то там, внизу и вдали, те числа, которые она и ван Телген называли «подъемом по всем показателям» обретали плоть и кровь. Может быть, прямо сейчас кто-то там внизу избивал или убивал кого-то другого, чтобы завтра стать еще одной цифрой в полицейских отчетах, прибавив их рапорту для Инспекторов еще больше убедительности.

Густаф потянулся через стол и накрыл ее руку своей ладонью.

Элис вздрогнула и повернула к нему голову.

— Боюсь, без подписи обоих комиссаров мой рапорт Инспектор не станет рассматривать, — ровным голосом сказала она.

— Тео вернется скоро уже, — уверенно сказал Густаф. — Он нас не бросит. Тем более что убийства в библиотеке и в упырином квартале он взял под личную ответственность.

Элис поморщилась.

— Упырином, — тоскливо сказала она. — Ну как вы так можете? Вы не пропагандируете равные права, не кричите на всех углах о равенстве, вы называете вампиров упырями, а оборотней — псинами. В Чикаго тебя бы за эти слова засудили. Но в вас нет и капли… bigotry.

Свободной рукой Густаф взъерошил светлую челку и улыбнулся.

— И как тебе мое внезапное чувство расизма? — спросила Элис, затягиваясь.

— Не знаю, как там с чувством расизма, а над чувством языка тебе еще работать и работать, — ответил Густаф, улыбаясь еще шире.

— Над чувством языка, значит, — сказала Элис, глядя на него очень внимательно. — Работать и работать, значит.

Густаф заерзал, ощущая внезапную неловкость под ее взглядом.

— А что? — спросил он самым дерзким своим тоном, тем, которым говорил Густаф-который-не-боится-спорить-с-преподавателями.

— Ничего, — Элис усмехнулась. — У тебя все на лице написано.

— И что же у меня на лице написано? — спросил Густаф еще более дерзким тоном.

— То, о чем ты думаешь.

— И о чем же я думаю?

Элис выпустила длинную струю дыма и сказала.

Потом затянулась еще раз, с нескрываемым удовольствием глядя, как Густаф идет пятнами.

— У тебя огоньки в глазах пляшут, — сказала она, потушила сигарету и потянулась к Густафу через стол.

Мысли Густафа она прочла совершенно правильно, о чем он ей, конечно же, сообщил некоторое время спустя, когда они уже и думать забыли и о статистике, и о вампирах, и о Тео. Не то чтобы нужно было озвучивать это вслух, хватило, собственно, и действий, но…

Но перед сном Густафу всегда хотелось поболтать, причем, желательно, на приятные темы, а не на те, которые стали обычными в децернате за последние месяцы.

— И вообще, — сказал он, целуя Элис в макушку и одновременно пытаясь натянуть на обоих одеяло. — Ты же придешь ко мне на выпускной?

Элис сонно пробормотала что-то, что Густаф принял как согласие.