Низвержение Зверя

Пятнадцатого августа Третий Украинский фронт из района Вюртемберг-Баден перешел в наступление в общем направлении на Бремен. При почти полном отсутствии сопротивления (огрызались только части ваффен-СС) уже шестнадцатого августа мехкорпус ОСНАЗ Лизюкова взял Франкфурт-на-Майне; дальше корпус, веером развернутый на сто километров по фронту, имел среднесуточный темп продвижения по дорогам в оперативной пустоте в пятьдесят-шестьдесят километров. А уже следом – частью в походных колоннах, частью на грузовиках – за механизированным ОСНАЗом спешила советская пехота. Во втором эшелоне, сразу за наступающими механизированными частями, двигались объединенные передовые группы Советской военной администрации и временного правительства Свободной Германии. Главной их заботой при этом была обработка большого объема сдавшихся немецких солдат и офицеров, отделение агнцев от козлищ и роспуск по домам тех, кто не представлял опасности.

На следующий день после взятия Франкфурта-на-Майне, семнадцатого августа, из района города Пльзень в общем направлении на Лейпциг-Магдебург-Шверин начал наступать Второй Украинский фронт маршала Конева, в авангарде которого двигался мехкорпус Рыбалко. Наступая в оперативной пустоте восточнее Эльбы, фронт маршала Конева должен был отрезать Берлин от западных районов Германии. Наступление развивалось почти беспрепятственно. Дислоцированная в Силезии армейская группа фон Меллентин не попыталась ни нанести наступающим советским войскам фланговый удар, ни отступить в Берлин. Генерал-лейтенант ваффен-СС^[45] Фридрих фон Меллентин понимал, что большую часть его пехотного наполнения составляют рабочие полки, готовые с фанатичной яростью защищать свои дома, женщин и детей, но которые попросту разбегутся при попытке уйти из Силезии. Тут есть укрепленный район, склады с топливом, боеприпасами и продовольствием, но стоит ему кинуться в бегство – и боеспособность его панцеров сохранится лишь до тех пор, пока в баках плещется горючее.

Что бывает в подобных случаях, показали механизированные корпуса большевиков: в тщетной попытке выскочить из захлопывающейся под Белостоком ловушки они совершенно бездарно растеряли живую силу и боевую технику. Панцеры и орудия без снарядов и бензина – это только металл, пригодный в переплавку, а солдат без патронов – это готовый военнопленный. К тому же Берлин, с точки зрения этого генерала, был пустышкой. Там больше не было ни фюрера, ни сколь-нибудь вменяемого правительства, а защищать в критической ситуации мертвые камни фон Меллентин не собирался. То, что война проиграна, для умных людей было очевидно еще год назад, когда вместо грандиозной победы получилось грандиозное поражение. То, что разгром близок, стало ясно после того как большевики ворвались в Вену, а теперь, когда территория Третьего рейха съеживалась буквально на глазах, вопрос стоял только о том, чтобы подороже продать свою жизнь. В этом с ним была согласна большая часть населения Силезии, среди которой геббельсовская пропаганда распространяла слухи, что после своей победы большевики отдадут этот край Польше^[46], а большую часть немецкого населения изгонят или убьют. В двадцатые годы это край пережил польскую оккупацию, в силу чего гиену Европы силезские немцы ненавидели люто. В тридцать третьем году тут был самый высокий процент голосов за нацистов, и с тех пор местные только укрепились в правильности своего выбора.

В свою очередь, в Бельгии восемнадцатого августа в наступление перешла фронтовая группа армий генерала Баграмяна, основой которой являлась конно-механизированная армия генерала Жадова, а пехотное наполнение составили французские и бельгийские добровольцы, бывшие макизары и т. д. Форсировав с помощью СВП Маас и Рейн на широком фронте (расстояние между этими реками в Бельгии составляет от двух до двенадцати километров), советские подвижные части оторвались от пехоты, которая была занята тем, что принимала капитуляцию у сдающихся немецких частей, и рванули на север Голландии в направлении города Гронинген. При этом забавные коллизии возникали в тот момент, когда капитулирующие немцы вдруг обнаруживали, что сдаются французским добровольческим частям Красной Армии.

– Что, и вы нас тоже победили? – совершенно обалдев лицом, в стиле Кейтеля спрашивали немецкие офицеры у французских коллег.